О третьей опоре государства, духовенстве, не упоминалось, но оно составляло чуть ли не большинство публики.
Там я произнес свою первую речь. Правда, составил ее не я, а один из братьев миноритов, преподававший в старших классах и наиболее образованный из всех. Текст он велел мне выучить наизусть.
Речь я произнес после последнего концерта, данного в пользу бесплатных христианских школ, а затем была разыграна лотерея, призы для которой пожертвовали крупнейшие коммерсанты и промышленники нашего угольного района; собирать пожертвования в патрицианские дома ходили мы, школьники. Я, например, даже посетил епископа, который благосклонно принял меня и согласился купить билет лотереи.
Побывал я и в особняке одного из богатейших наших промышленников, владельца металлургических заводов. Это был сгорбленный морщинистый старик с бесцветным голосом.
Выслушав меня, он молча встал и подошел к столику, на котором стояла китайская ваза. Снял ее трясущимися руками и подал мне. Представляла ли ваза ценность? Не знаю. Но трудно поверить, что этот достойный поблекший старец купил ее на барахолке.
С 1919 года христианские демократы стали смягчать жесткую линию консерваторов или, верней, служить им прикрытием.
Пожалуй, только в Англии да в некоторых землях Западной Германии используется еще название «консерваторы»; в представлении людей других стран оно постепенно приобрело отрицательный смысл.
В других странах консерваторы перекрасились в христианских демократов.
Это они так долго препятствовали и продолжают препятствовать сокращению рабочего дня. Они выдвинули лозунг «женщина занимается домашним хозяйством». Они запрещали пользоваться противозачаточными средствами, а сейчас во главе с римским папой не разрешают аборты или, как в Италии, где законом они дозволены, запрещают врачам делать их под угрозой отлучения от церкви.
А кто во Франции глава христианских демократов? Ни одна партия открыто так себя не именует, но вполне можно выбирать между Жискаром, Леканюэ[176], Дебре[177] и т. д.
Внешне не скажешь, что они в согласии между собой. Время от времени они затевают пламенную полемику, но тем не менее продолжают оставаться друг с другом на «ты».
8 мая 1979
Льеж, где я провел первые девятнадцать лет жизни, был городом не очень крупным, чтобы не сказать маленьким;
домов выше четырех этажей в нем не было. Автомобили попадались редко. По камням мостовых, между которыми пробивалась травка, цокали копытами лошади, запряженные в фиакры.
Тишина стояла такая, что слышны были колокола не только приходской, но и соседних церквей; казалось, они перекликаются.
В четырнадцать лет я написал небольшую поэму (!), которую, слава богу, потерял. Помню только, что называлась она «Печаль высокой колокольни».
Бедная колокольня жаловалась на одиночество, как некогда, в ту пору, когда еще не было ни трамваев, ни железных дорог, ни автомобилей, ни самолетов, жаловались романтики.
Думаю, большинство людей в какой-то мере ощущает одиночество, и так было всегда.
Они сетуют на непонимание окружающих, из чего следует сделать вывод, возможно, верный, что все люди отличаются друг от друга. Не помню, чье это изречение: «Человек — существо общественное».
Действительно, отшельники — большая редкость, редкость до такой степени, что в давние времена их после смерти по большей части причисляли к лику святых.
Что же касается остальных, то есть большинства человеческого рода, то их непреодолимо тянет к огромным городам. Городов, население которых превышает десять миллионов человек, в мире становится все больше.
Но как же людям не чувствовать там себя одинокими, тем более что их разделяют расовые, религиозные, социальные предрассудки, бедность и богатство? А сверх этого бесконечное множество градаций: очень богатые, средне богатые, так сказать, едва богатые и желающие выглядеть богатыми; очень бедные, не очень бедные, полубедные, относительно бедные. И такое существует не только в перенаселенных городах. Подобный же феномен можно обнаружить и в маленьких городках, кажущихся нам, когда мы проезжаем через них, идиллическими. Такие же различия имеются и в деревнях с двумя-тремя сотнями жителей.
Я полагаю, что слово «сообщество», к чему бы оно ни прилагалось — к семье, к жителям деревушки, провинции или многомиллионной столицы или даже к будущему Европейскому сообществу, — не имеет никакого смысла.
176
Леканюэ Жан (р. 1920) — французский политический деятель, министр в составе ряда правительств V Республики, ярый пюборник «атлантизма».
177
Дебре Мишель (р. 1912) — французский политический деятель, активный сторонник генерала де Голля и его политики. Премьер-министр (1959–1962), министр в составе ряда правительств V Республики.