Преступник – мужчина в возрасте от 30 до 40 лет, одинокий, с высшим образованием, с высокой вероятностью имел техническую специализацию или работал в смежной области. Учитывая некрупное телосложение жертв, не похоже, что он обладал большой физической силой. Он был скорее худым, чем толстым. Внешне казался спокойным, деликатным и внимательным, но те, кто хорошо его знал, могли бы сказать, что он на редкость упрям. Судимости у него не было. Скорее всего, он никогда не платил даже небольших штрафов. Обладал одновременно психопатическими и социопатическими наклонностями. Имел хорошее финансовое положение. Жил в частном доме или же имел квартиру в престижном здании в пригороде.
Все это – характеристики преступника, на которых сошлись пять профайлеров, включая меня, и три криминальных психолога.
На тот момент насчитывалось уже пятнадцать жертв. Пятнадцати случаев оказалось слишком мало, чтобы назвать кого-то определенного, но достаточно, чтобы начать его ненавидеть.
Полицию больше всего озадачили не тщательно продуманные, выверенные методы убийств и не механические устройства, сделавшие их возможными. Убийца не оставил своего почерка ни на одном из пятнадцати мест преступлений. Ветераны-профайлеры сетовали, что для того, кто явно действует напоказ, такое отсутствие индивидуального почерка крайне нехарактерно.
Я был не согласен с этим мнением:
– Он точно должен был что-то оставить. Просто мы не можем это найти. Ни за что нельзя прекращать поиски его следов.
– Разве мог дьявол оставить следы? – спросил меня криминальный психолог.
Мы были знакомы уже давно, но я впервые видел его настолько мрачным и отчаявшимся.
– Мы должны надеяться, что это не дьявол. Только тогда мы сможем его арестовать.
На мои слова не последовало никакой реакции. Может быть, мы проиграли уже тогда. Раздавленные его злобой.
Преступник раскрыл свои мотивы в прямом эфире после того, как произошел шестнадцатый инцидент:
– Я Жнец. Тот, кто пожинает урожай. Я начал эту благородную миссию, чтобы раз и навсегда избавить этот мир от плевел[1], – сказал он, позвонив лично в программу дебатов в прямом эфире. А затем мягко добавил, как машинист метро, который во время пути объявляет остановки и рассказывает о погоде текущего дня: – Никто не сможет меня поймать. Я никогда не оставлю это священное дело. Неизвестно, в какой момент я приду в ваши дома и позвоню в дверь. Так что готовьтесь.
Так что готовьтесь.
Одна фраза, брошенная Жнецом, повергла в страх всю страну.
Я своими ушами слышал его голос, сидя в зале прямой трансляции программы дебатов. Потому что я был одним из участников. Пока я сидел, разглагольствуя о личности преступника, его целях, мотивах и прочих бесполезных вещах, он сам связался с нами. В ту же секунду, как я услышал голос человека, назвавшегося Жнецом, я был убежден, что это убийца. В этом не было никакого профайлинга или логических рассуждений. Это было предчувствие. Каждая нервная клетка моего тела вопила об этом.
Он и был преступником.
В ночном небе, словно разрывая его, сверкнула молния, а затем прогремел гром, сотрясая все вокруг. Дождь стал настолько сильным, что удары его струй по лицу причиняли боль. Шторм бушевал в море у инчхонского пирса Ёнан уже три часа, а сейчас стремительно двигался к апогею. Красный маяк, стойко выдерживающий порывы неистового ветра, наблюдал за кончиной дьявола. Жнецу некуда было бежать. Позади него – маяк, а с обеих сторон – волнорезы. Это был тупик. У Жнеца оставалось два варианта. Нет, три. Послушно позволить себя арестовать, получить пулю или броситься в море. Ни один из них его, разумеется, не устраивал, но Жнец не выглядел ни нервным, ни испуганным.
Я медленно приблизился, направляя на него пистолет. Если быть до конца честным, мне хотелось выпустить пулю в лицо этого человека с нагло поднятой головой. Я представлял это много раз. Все то время, когда я отчаянно пытался поймать его, когда неделями не ночевал дома, когда коллеги, устав от моей одержимости, кричали мне остановиться, когда жена схватила дочь и уехала к родителям, пытаясь сбежать от царившего вокруг кошмара, я всегда прокручивал в голове одну и ту же сцену. Пуф! Я представлял себе, как нажимаю на спусковой крючок и посреди его лица возникает огромная дыра…
– Хочешь, угадаю, о чем ты сейчас думаешь? Наверняка хочешь немедленно меня прикончить. Не так ли? – сказал Жнец, широко распахнув руки, словно приглашал себя схватить.
На его лице все еще оставалась эта чертова улыбка. Я был готов даже стать монстром, лишь бы стереть ее. Разве жена не говорила мне об этом? Еще до того, как уехала в родительский дом, сделав бесконечно грустное лицо: «Ты ведь сам превращаешься в монстра, пытаясь поймать этого дьявола».
1
Отсылка к притче о добром семени и о плевелах, содержащейся в Евангелии от Матфея: «Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя – это сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы». –