Любой анестезиолог подтвердит мои слова, что даже невинное впрыскивание в глотку местного анестетика может вызвать у больного аллергическую реакцию с нередким смертельным исходом[21]. Невинное обрезание кусочка крайней плоти с применением местного анестетика таит в себе такую же опасность. В этой связи медицинские власти требуют от врачей, пользующихся местной анестезией в своих частных кабинетах, закупать оборудование, необходимое для реанимации больного – эндотрахеальные трубки, ларингоскопы для их введения, кислород в баллонах, прибор для электрической стимуляции сердца. Скорее всего, всё это вам никогда не понадобится, но если всего этого не будет на крайне редкий несчастный случай, то тяжесть наказания врача определяется степенью дикости законов страны. В России доктора, скорее всего, отправят за решетку.
Вместе с тем, после 5–10 минут объяснения деталей процедуры эндоскопического исследования девять из моих неграмотных чёрных пациентов спокойно переносят эзофагогастродуоденоскопию без применения какого-либо «мути» – лекарственного препарата. Так было и с моим последним пацентом, 81-летним и к тому же глухим, как тетерев.
В минувший четверг был у меня ещё один 81-летний старец…
Попробую изложить чуть-чуть предысторию: 2 недели назад в Лебовахомо-госпитале на обходе показали мне 81-летнего старца с диабетической влажной гангреной стопы недельной давности.
– Доктор Сантойо, подготовьте его чуток и внесите в лист операций на четверг (я не мог оперировать больного раньше по той простой причине, что работаю в Лебовахомо-госпитале только 2 дня в неделю).
Через день кубинский доктор Сантойо сообщает мне, что эфиопский анестезиолог доктор Абнер отказался обеспечивать больному обезболивание:
– Риск операции у больного слишком высок. Направляйте его в Манквенг-госпиталь.
«Йо-е-е-эфиопа мать его!» – задыхаюсь я от гнева по поводу не в первый раз проявляемой манеры доктора Абнера избегать каких-либо осложнений.
– Так больной может помереть в Манквенге с не меньшим успехом, чем здесь! Впрочем, почему это мы должны умолять докторов в Манквенге принять от нас больного? У меня нет проблем с отрезанием ноги. Это у доктора Абнера проблема с анестезиологическим обеспечением операции – вот пусть он и умоляет анестезиологов Манквенга принять от него больного.
Доктора в Манквенге отказались принять больного – не будем обсуждать причины их отказа, это уже другая тема.
Эта межгоспитальная маструбация продолжалась 2 недели, а дед всё ещё находился в Лебовахомо-госпитале с неотрезанной ногой, которая уже прилично пованивала на всю мужскую часть хирургического отделения.
Как думают коллеги, господа анестезиологи и хирурги, состояние больного улучшилось за 2 недели? Правильно думаете, господа, не улучшилось – гангрена доползла уже почти до уровня колена.
– Доктор Абнер, вы сомневались в способности больного перенести вашу спинномозговую или проводниковую анестезию, а вот смотрите, какое у деда могучее здоровье – он вынес двухнедельное внутригоспитальное отравление собственной протухшей ногой.
И сёстрам:
– Девушки, мне нужно согласие родственников на операцию – дед умирает без операции, а если я его прооперирую, то он может и выжить.
Докторам Сантойо и Абнеру:
– Жентильмены, дайте деду максимально допустимую дозу наркотиков – я перетяну ему ногу турникетом. А потом накачаю место операции 1,0 % лигнокаином и сделаю ему гильотинную ампутацию ноги на уровне коленного сустава (то есть без перепиливания кости). Дед, конечно, может и не перенести моей буш-хирургии, но терять ему нечего, а выигрыш вполне существенный.
Всего я ввел больному 240 мл 0,5 % лигнокаина – это вдвое выше максимально рекомендуемой фармацевтическим справочником терапевтической дозы, по-моему, но благодаря турникету анестетик не проник в кровяное русло и всё прошло безнаказанно.
После кожного разреза я убедился, что ампутировать ногу через коленный сустав невозможно – гной распространился и на колено.
Отступать было поздно. Я вогнал ещё 30 мл 1,0 % лигнокаина прямо в окружающие кость ткани. Подождал 5 минут и со скоростью Пирогова пересек мягкие ткани бедра – дед слабо вскрикнул. Не теряя темпа, я на одном дыхании перепилил бедренную кость. Четыре шва на сосуды – закрытие раны салфетками.
В раздевалке Сантойо сообщил мне:
– Сёстры треплются: «Доктор Рындин отрезал ногу старому человеку без обезболивания!»
– Ах, Хулио! Где им понять…
День 3 после операции – дед жив.
Чем больше Вас читаю, тем больше удивляюсь непреклонности ваших анестезиологов. Логика не совсем понятна. Дед без ампутации все равно бы умер, а так дали ему шанс. Не хочет подорвать репутацию смертью пациента на операционном столе?
21
Один такой смертельный случай во время гастроскопии произошёл у нас на Лимпоповии, другой – после подкожного введения местного анестетика – описан одним из российских хирургов.