— Рис, вы чувствуете этот запах?
Я потряс головой, прогоняя воспоминания об окопах, и протиснулся вслед за своей спутницей через сужение. Дальше проход действительно начал расширяться. Отчаянный лай Отто неожиданно перешел в завывания, и я ощутил запах, о котором говорила Шарлотта.
Она ускорила шаг.
— Отто! Ко мне, мальчик!
— Шарлотта, погодите! — От вони мой разум внезапно прояснился. — Не надо…
Повернув за угол, она споткнулась о препятствие у входа в следующую пещеру и, вскрикнув, упала. Когда я подошел к ней, она, странно подвывая, пыталась подняться, но рухнула мне на ноги. Я поймал ее за локоть и помог встать. Она прильнула ко мне, уткнувшись лицом в грудь.
Падая, Шарлотта уронила фонарь, и он лежал, лучом осветив мертвые тела, распростертые на полу пещеры.
XII
13 января 1942 года
Дорогой отец!
Мне довелось встретить влиятельного человека.
Он очень умен и обожает искусство.
Но я чувствую — что-то с ним не так.
Он называет себя Анри.
Они остались лежать там, где упали. По положению переплетающихся конечностей я понял, что их загоняли в пещеру, словно скот, и методично расстреливали. С безжалостной педантичностью здесь лишали жизни мужчин, женщин и детей. Кровь растеклась по полу пещеры и пропитала одежду жертв, засохла в волосах, образовав чернеющие лужи под телами.
Обмякшее и посеревшее тело младенца лежало на изрешеченной пулями материнской груди. Старик и старуха упали замертво, обнимая друг друга в последний раз.
Шарлотта споткнулась о худенького ребенка, убитого выстрелом в голову. Он запутался в раскинутых в стороны ногах своего отца. Продолжая прижимать к себе женщину, я наклонился и извлек из сплетенных рук и ног фонарь.
Я осветил всю пещеру. Не меньше сотни мертвецов, чудовищным ковром покрывающих все пространство. Вот мы и нашли жителей деревни.
Шарлотта застонала, зажимая рот ладонями.
— Не смотрите туда! — велел я ей, освещая то место, где посреди кучи трупов стоял Отто. Он наклонил голову набок и издал траурный вой, от которого у меня зашевелились волосы на затылке.
— Ко мне, малыш! Сюда!
Он перестал выть и принялся тыкаться носом в тела, лежавшие вокруг.
— Отто, ко мне! — Пес глянул на меня и заскулил. — Подождите тут, — сказал я Шарлотте.
Она молча кивнула, не открывая глаз.
Чтобы проложить путь между трупами, пришлось раздвигать их руки и ноги. Пол пещеры был липким. Я старался не смотреть в пустые глазницы мертвецов, которые высвечивал фонарь, но не мог не заметить ужаса, застывшего на лицах старых и молодых. Пудель стоял среди группы школьников. Тут же лежали три монахини, и Отто вновь заскулил, тыкаясь носом в одну из них.
Я положил руку ему на спину и присел рядом.
— Тише, дружок.
Я не понимал, почему пес так суетится над этим телом. Одеяние было испачкано кровью, вытекшей из раны в верхней левой части груди. Я откинул покров и нащупал шею.
Глаза монахини распахнулись, и она вцепилась в мою руку. Я вздрогнул, сердце заколотилось у меня прямо в горле. Женщина судорожно огляделась и уставилась на меня.
— Оуэн… — выдохнула она.
— Вы в безопасности. Вам ничего больше не угрожает, — заверил я ее.
У нее были запавшие глаза, бескровные бледные губы. Монахиня попыталась что-то сказать, но горло у нее лишь заходило ходуном. Мне пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.
— Les enfants,[48] — выдавила она. — Les en… — Она потеряла сознание, глаза закатились, и рука соскользнула с моей кисти.
Я осторожно поднял ее и понес, переступая через тела. Отто шел за мной.
— Она жива? — Шарлотта опустилась на колени около монахини, как только я положил ту на пол в тоннеле.
— Пока да. — Я осветил фонарем пещеру и посмотрел на сидевшего тут же Отто. Он тяжело дышал и все ближе придвигался к нашей спутнице. — Судя по его реакции, выжила только она.
Шарлотта обняла рукой собаку.
— Она произнесла имя моего сына. Назвала меня Оуэном. — Я сделал глубокий вдох. — Я должен узнать…
Шарлотта бросила взгляд в источавшую миазмы смерти пещеру и побледнела.
— Я вам помогу.
— Нет, вы не обязаны…
— Но так будет быстрее, — отрывисто возразила она.
Мы бродили по мрачному морю мертвых тел, словно обыскивали берег во время отлива. Одно за другим мы осматривали лица, переворачивая трупы, если они лежали ничком. Некоторые были изуродованы выстрелами, но ни один из них не соответствовал телосложению и высокому росту моего сына.