Попытки установить границы этого неопределенного понятия вызывают еще больше вопросов. Мы можем быть уверены лишь в одном: мы – общество выгоревших, что бы это ни значило.
Мое отношение к термину «выгорание» так же двойственно, как позиция общества в целом. Я уверен, что оно существует. Я сам с ним столкнулся. И то, с чем я столкнулся, – не обычная усталость в конце напряженной недели или утомление после непрерывной череды экзаменов на сессии. Отдых не спасал от глубокого чувства отчаяния, которое я испытывал, видя, что студенты не могут ничему у меня научиться. Два долгих перерыва – год академического отпуска и семестр за свой счет – лишь поставили выгорание на паузу. Оба раза я возвращался к работе и через несколько недель вновь чувствовал себя вымотанным, злым и несчастным. Выгорание поджидало меня на том месте, где я его оставил.
Также я глубоко убежден, что столкнулся не с депрессией. Психотерапевт, с которой я работал в течение нескольких месяцев, сказала мне, что никто из ее коллег не диагностировал бы мне клиническую депрессию. Мой лечащий врач, в свою очередь, поставил мне диагноз «расстройство адаптации» наряду с депрессивным состоянием и прописал ингибиторы обратного захвата серотонина. Лекарства сокращали количество приступов гнева, но в целом лучше мне не становилось. Я бросил принимать медикаменты прежде, чем взял отпуск за свой счет. Мне постепенно стало лучше только после того, как я уволился из университета. Каким бы ни был мой диагноз, он был тесно связан с работой.
Не сомневаясь в существовании выгорания, я разделяю беспокойство скептиков по поводу того, что мы слишком легко употребляем сам термин и чересчур часто находим эту болезнь у себя. Читая о новых проблемах вроде выгорания подружки невесты, выгорания из-за фестиваля Burning Man или, прости господи, выгорания после запойного просмотра телевизионных шоу, я думаю, что мы слишком размазали границы этого понятия{47}. Если все является выгоранием, то им не является ничего. Как ни парадоксально, пока мы пытаемся подчеркнуть важность выгорания, демонстрируя, что оно повсюду, мы делаем его невидимым – оно исчезает в тумане наших повседневных огорчений.
Тот факт, что обсуждение выгорания представляет собой отдельный вопрос, свидетельствует о его не только психологической, но и культурной природе. Чтобы понять роль выгорания в нашей культуре, нужно узнать его историю, включая то, как пристальное внимание к выгоранию отражает изменения в экономике и нашем восприятии благополучной жизни. Это наш следующий шаг.
2. Выгорание: первые 2000 лет истории
Анализируя развитие своей академической карьеры, я понимаю, что по мере нарастания профессиональных трудностей мое тело посылало мне сигналы: что-то идет не так. За неделю до начала январских занятий у меня появились приступы резкой боли в теле. Это напоминало внезапные уколы в области ребер. По ночам я лежал, одновременно ожидая следующую вспышку и надеясь, что ее не будет. Чаще всего боль чувствовалась слева, поэтому я беспокоился за сердце. Говорят, если вы испытываете боль в груди (была ли это именно она?), нужно обратиться к врачу. Так я и сделал. На ЭКГ и рентгене грудной клетки все было чисто. Доктор предположил, что боль возникает из-за стресса или «вирусного синдрома» – другими словами, у нее была неопределенная и с трудом поддающаяся устранению причина, характерная для современного образа жизни. Диагноз меня не порадовал. Я пожаловался моей подруге, которая изучает историю викторианской Британии. Та пошутила, что доктор мог с тем же успехом увидеть причину моего состояния в миазмах, как врачи делали в XIX в., и предположила, что я, должно быть, близок к смерти.
Медицина быстро развивается, поэтому граница между здоровьем и болезнью часто изменчива. Это еще более актуально для психических заболеваний, которые существуют в темных лабиринтах сознания. Сломанная кость была и остается сломанной костью, а вот наше восприятие тревожности за последние 100 лет сильно изменилось. Длинный список душевных расстройств вроде лунатизма или истерии, представления о которых со временем были признаны несостоятельными, продолжает расти.
Нам хочется доверять объективным и неподвластным времени знаниям врачей-профессионалов, но их диагнозы определяются в равной степени научными и культурными факторами. Болезнь существует не только в теле или разуме – она также живет в обществе и отражает наши ожидания от нее и от самих себя. Невозможность им соответствовать приводит к расстройству. Иными словами, если что-либо не в порядке, вышло из строя, то это выражается болью в колене, изжогой или непрошеными мыслями. Само понятие «порядка» меняется со временем – как меняется и представление о расстройстве. Поэтому то, что в одной культуре является болезнью, в другой будет приниматься как абсолютная норма. Медицинские проблемы превращаются в этические, и со временем ответственность за их решение переходит от врачей к психологам. Гомосексуальность, к примеру, успела побыть грехом, преступлением, душевной болезнью, а теперь считается сексуальной ориентацией. Аналогичным образом алкогольная зависимость за несколько десятков лет превратилась из следствия морального падения в физиологическую болезнь.
47
Karlyn McKell, "5 Tips to Avoid Bridesmaid Burnout (Yes, It's a Thing)," Thrive Global, August 28, 2019, https://thriveglobal.com/stories/avoid-bridesmaid-burnout-with-these-tips/; News 4–Fox 11 Digital Team, "Local Company Looks to Help with Post-Burning Man Burnout,"