Японские пятистишия. Капля росы

Скоро ли кто-то придет
Ароматом ее насладиться?
Слива возле плетня
Ждет в деревушке горной,
Пока не осыплется до конца.

Цветущая слива возле старой кровли

Невольно душе мила
Обветшалая эта застреха.
Рядом слива цветет.
Я понял сердце того,
Кто раньше жил в этом доме.

Приди же скорей[9]
В мой приют одинокий!
Сливы в полном цвету.
Ради такого случая
Даже чужой навестил бы.

Летят дикие гуси[10]

Словно приписка
В самом конце посланья —
Несколько знаков…
Отбились в пути от своих
Перелетные гуси.

Ивы под дождем

Зыблются все быстрей,
Чтоб ветер их просушил,
Спутаны, переплелись,
Вымокли под весенним дождем
Нити зеленой ивы.

Прибрежные ивы

Окрасилось дно реки
Глубоким зеленым цветом.
Словно бежит волна,
Когда трепещут под ветром
Ивы на берегу.

Жду, когда зацветут вишни

В горах Ёсино
На ветках вишневых деревьев
Россыпь снежка.
Нерадостный выдался год!
Боюсь, цветы запоздают.

Шел я в небесную даль,
Куда, я и сам не знаю,
И увидел наконец:
Меня обмануло облако…
Прикинулось вишней в цвету.

Из многих моих стихотворений о вишневых цветах

Дорогу переменю,
Что прошлой весной пометил
В глубинах гор Ёсино!
С неведомой мне стороны
Взгляну на цветущие вишни.

Горы Ёсино!
Там видел я ветки вишен
В облаках цветов,
И с этого дня разлучилось
Со мною сердце мое.

Куда унеслось ты,
Сердце мое? Погоди!
Горные вишни
Осыплются, — ты опять
Вернешься в свое жилище.

Увлечено цветами,
Как сердце мое могло
Остаться со мною?
Разве не думал я,[11]
Что все земное отринул?

Ах, если бы в нашем мире
Не пряталась в тучи луна,
Не облетали вишни!
Тогда б я спокойно жил,
Без этой вечной тревоги…

Гляжу на цветы.
Нет, они не причастны,
Я их не виню!
Но глубоко в сердце моем
Таится тревожная боль.

О, пусть я умру
Под сенью вишневых цветов!
Покину наш мир
Весенней порой «кисараги»[12]
При свете полной луны.[13]

Когда я любовался цветами на заре, пели соловьи

Верно, вишен цветы
Окраску свою подарили
Голосам соловьев.
Как нежно они звучат
На весеннем рассвете!

Увидев старую вишню, бедную цветами

С особым волненьем смотрю…
На старом вишневом дереве
Печальны даже цветы!
Скажи, сколько новых вёсен
Тебе осталось встречать?

Когда слагали стихи на тему картины на ширмах, я написал о тех людях, что лишь издали смотрят, как сановники Весеннего дворца[14] толпятся вокруг цветущих вишен

Под сенью ветвей
Толпа придворных любуется…
Вишня в цвету!
Другие смотрят лишь издали.
Им жалко ее аромата.

Из многих моих песен на тему: «Облетевшие вишни»

Слишком долго глядел!
К вишневым цветам незаметно
Я прилепился душой. Облетели…
Осталась одна
Печаль неизбежной разлуки.

Горные розы[15]

В горькой обиде
На того, кто их посадил
Над стремниной потока,
Сломленные волной,
Падают горные розы.

Лягушки[16]

9

Приди же скорей… — Укоризна забывчивому другу.

10

Летят дикие гуси. — Гуси весной улетают на север, многие гнездятся на материке.

11

Разве не думал я… — Сердце как бы покидает поэта, отринувшего все земное. Оно улетает к вишням — символу земной красоты, но красота их недолговечна.

12

Весенней порой «кисараги»… — Кисараги (время надевания новых одежд) — старинное название второй луны года.

13

При свете полной луны — то-есть 15-го числа. Согласно буддийским легендам, в этот день скончался Будда Гаутама.

14

…сановники Весеннего дворца… — Весенний дворец — резиденция наследника престола. В антологии XI в. «Госюи-вакасю» есть танка, где говорится, что сановники Весеннего дворца «любуются вишней в цвету, словно это их достояние».

15

Горные розы (ямабуки) — Kerria japonica. Эти ярко-желтые цветы обычно растут на берегу реки.

16

Лягушки. — Лягушки воспеваются в классической японской поэзии начиная с древних времен. В предисловии к антологии «Кокинсю» говорится: «И когда слышится голос соловья, поющего среди цветов, или голос лягушки, живущей в воде, хочется спросить: что же из всего живого на земле не поет своей собственной песни?» (перевод А. Глускиной). В данном стихотворении лягушка — символ существа, привязанного к нечистой юдоли, луна — образ высшего просветления.