Молодой человек, опасливо озираясь по сторонам, словно боясь, что кто-нибудь подслушает их разговор, несмело предложил:
– Ну, может быть… У всесильного базилевса найдутся в окружении Иштвана доброжелатели. Я слышал о свойствах восточных ядов. Не станет Иштвана, не будет и союзов, вредных особе автократора и империи ромеев, не будет и войны.
– Что слышу я! – Мануил в негодовании вскочил с кресла и заходил по палате, размахивая руками. – Ты брата родного убить предлагаешь! Ты! Господи, какой позор! Правильно моя дочь называет тебя варваром, Бела! Ты знаешь, сколько у меня братьев, родных и двоюродных! И далеко не все они верны мне! Но я никогда, слышишь ты, щенок, никогда не желал им смерти и не пытался от них избавиться! Сколько заговоров строил против меня Андроник, и сколько раз мог я приказать его умертвить! Но я не сделал этого, ведь он мой брат! Это до какой же низости надо дойти, чтобы предлагать такое!
Бела рухнул ниц, тёмно-голубая туника разметалась по мраморному полу.
– Прости, о божественный автократор! Я не постиг в полной мере преподанной мне мудрости. Просто я… я хочу блага империи ромеев, – пролепетал испуганный потомок Арпада.
Мало-помалу базилевс остыл и сел обратно в кресло.
– Надо расстроить брак Иштвана с дочерью галицкого князя. Как это сделать? Подумай, Бела. Наша мерность поручает тебе это дело. Только чтобы без яда, кинжала и прочих гадостей. Ты понял меня?
Бела кивнул, стукнувшись лбом о пол.
– Тогда иди. И знай: сегодня ты меня разочаровал.
Подобрав полы одежды, Бела поспешил покинуть покой императора. Он долго шёл по широким коридорам дворца, ловя завистливые взгляды придворных. Царевна Мария, облачённая в красную столу[123], в мафории[124] голубого цвета на русых волосах, проскользнула вверх по лестнице в сторону гинекея[125], сопровождаемая двумя лоратными патрицианками[126]. Заметив угорца, она остановилась, надула пухлые пунцовые губки, недовольно наморщила мясистый нос с горбинкой и насмешливо промолвила:
– У тебя такой жалкий вид, Бела. Что, досталось от отца?!
– Напротив, базилевс был ко мне милостив, как всегда, – ответил ей Арпадович.
– Не лги! Некоторые добрые люди слышали, как император кричал на тебя. В этом дворце, дорогой «женишок», стены имеют уши. Знай это.
Мария неожиданно рассмеялась.
Скрипнув зубами, Бела смолчал и, пропустив женщин, ринулся вниз по крутым ступеням. Он поспешил покинуть ненавистный Влахерн и в сопровождении небольшого отряда стражи направил стопы к угорскому подворью, расположенному на берегу бухты Золотой Рог.
«Найди способ, как расстроить брак». Легко сказать, а как, как это сделать? Мучили сына Гезы неприятные мысли.
«Вот не справлю дела, и прогонит меня базилевс, чего доброго. И придётся мыкаться в нищете, сидеть тут в заложниках!» – кусал в отчаянии Бела уста.
На угорском подворье встретил его Фаркаш – молодой барон, не так давно взятый к нему в услужение. Покуда вёл он себя почтительно, тихо и различные мелкие поручения выполнял толково. Но, бог весть, сумеет ли этот Фаркаш проворить дела более сложные и трудные.
К нему от безысходности и решил обратиться Бела. Рассказал во всех подробностях о разговоре с императором, только о недовольстве Мануила и гневе царственном смолчал. Фаркаш думал недолго, тотчас поклонился ему в пояс и предложил:
– Есть, королевич, один человек. Как раз недавно он приехал в Константинополь из Руси. Он скопец. Его имя – Птеригионит. Думаю, он сумеет помочь тебе в столь нелёгком деле.
– Птеригионит. Крылышко. Странное прозвище. – Бела нахмурил чело, пожал плечами. – Где ты его нашёл?
– Он сам отыскал меня. Явился сюда, на наше подворье. Попросил поделиться новостями.
Бела глянул на простоватое, озарённое угодливой улыбкой лицо Фаркаша.
«Слишком прост, чтобы лукавить», – подумал Арпадович, по привычке кося по сторонам глазами, и продолжил свои расспросы:
– Ты знал этого скопца раньше? Откуда?
– В первый раз он встретился мне года четыре назад, в Фессалониках, в таверне. Как раз он и посоветовал мне отправиться в Константинополь.
126
Лоратная патрицианка – в Византии знатная женщина, имеющая право на торжественных приёмах носить лор, одежду знатных лиц в виде длинной и узкой пелены.