«Ни на пядь не отпускай от себя Ярослава. Головой отвечаешь».
И надо же такому приключиться!
— Жив, княжич?
— Жив, — открыв глаза, тихо отозвался мальчонка.
Свенельд краем длинной белой рубахи принялся стирать с лица княжича кровь.
— Слава богам! На лице твоем лишь ушибы. Ну, зачем же ты ударил коня?
— Забылся.
Свенельд поставил Ярослава на ноги, но тот громко вскрикнул и повалился на траву.
— Что с тобой?
— Нога… Что-то с ногой, Свенельд, — морщась от боли, отозвался Ярослав.
Варяг сорвал с княжича сафьяновые сапожки, малиновые портки и увидел окровавленное колено.
— О боги! Немедля поехали к лекарю.
С того дня Ярослав стал прихрамывать на правую ногу.
Великий князь приказал заточить Свенельда в поруб.[9]
Глава 3
ПОРУБ
Черно, хоть глаз выколи.
Глухо, словно в могиле.
Холодно, будто в погребе.
Он лежит на жухлой соломе и каком-то тряпье, но здесь даже уснуть невозможно: стоит затихнуть, как по тебе начнут рыскать голодные мыши.
Свенельд скрипит крепкими, как кремень, зубами. В нем кипит ярость. Ярость на Владимира. Как он посмел кинуть в поруб знаменитого воеводу, правую руку князя Святослава, чьими победами до сих пор восхищается весь мир. А кто помог принести эти победы? Он, Свенельд, бесстрашный конунг,[10] славный сын бога богов Вотана. Его беспощадный меч не знал устали. Он разил хазар и печенегов, булгар и ромеев. Его тяжелая рука в железной чешуйчатой перчатке всегда была по локоть в неприятельской крови. Его рыцарское копье пронзило сотни вражеских грудей, его острый кинжал отрезал головы раненых, а те издавали последние предсмертные крики, что особенно возбуждало Свенельда.
Но Святослава это почему-то коробило. Он даже бранился:
— Ты похож на мясника, Свенельд. Отрезать голову умирающему воину — не велика честь. Сие дело грязное и постыдное. Еще раз увижу — накажу!
Суровы были глаза Святослава, и Свенельд понимал, что полководец дважды не повторят своих слов. Он — настоящий воин. Будь он варягом, его бы воспели в сагах. Дружина беспрекословно повинуется всем его приказам и готова Святослава на руках носить.
А вот варяги? Они составляли седьмую часть войска, и сами напросились к великому князю Киевской Руси.
Святослав заплатил хорошие деньги и веско сказал:
— Станете отменно сражаться, заплачу втрое.
Блеск золота затмил извечную осторожность наймитов, и они сполна получили обещанную награду.
Свенельд уважал и… недолюбливал Святослава. Ревновал к его славе, его угнетало подчиненное положение. Он сам хотел властвовать и наслаждаться победами.
Но какие бы подвиги ни совершал Святослав, он, Свенельд, оставался в тени: Азия, Восток, Византия и Европа превозносила только полководца Святослава.
Пришло время, когда неприязнь переросла в ненависть. И Свенельд предал Святослава. Узнав о засаде печенегов, он ничего не сообщил об этом полководцу и увел своих викингов в Киев.
Владимир не встретил его с распростертыми объятиями: его не удовольствовал рассказ Свенельда, кой поведал, что послан Святославом за подмогой. У того оставалась горстка воинов, и никакая помощь уже не успевала. Отряд Свенельда должен был остаться на порогах.
Свенельд чувствовал холодок великого князя, и мечты стать ближним придворным Владимира повалились. Ненависть к отцу перешла на сына.
А тут еще и Ярослав подвернулся. Настырный мальчишка! Победами Святослава грезил. Рос смелым и отчаянным. Княжеский двор показался ему малым, на простор напросился.
Свенельду то на руку. Пусть княжич прокатится, да так, чтоб шею себе сломал. Не нужны варягам потомки Святослава. Им надобны покорные князья, из которых можно веревки вить. Что не удалось Рюрику, возможно удастся Свенельду. У него уже есть хитроумный план, как с помощью немцев и поляков поколебать могущество Владимира, а затем и скинуть его с киевского стола.
Жаль, что Ярослав расшиб лишь колено. Этот храбрый мальчонка ни о чем не догадался, а вот Владимир почуял неладное и, неожиданно для многих вельмож, бросил воеводу в поруб.
Свенельд грохнул по бревну сруба, опущенного в глубокую яму, кулаком и резко вскинул ноги в кожаных портках. Мыши юркнули в солому, но не пройдет и двух минут, как они вновь полезут на узника. Они малы, но голодны, у них острые хищные зубы, которыми перегрызают даже дерево.
Свенельд как-то видел, как из поруба вытянули мертвеца с объеденным лицом.