— Информация получена из достоверного источника, имеющегося у нас в полиции.
— Может, вы мне и донесение этого таможенника покажете?
— Донесение добыть не удалось. Но у нас нет оснований не доверять своему агенту.
— Зато у вас есть все основания не доверять нам, это вы хотите сказать?
В ответ — ледяное молчание.
— Как видите, у нас есть данные, что вас вела, прежде всего, аргентинская контрразведка, и лишь на последующем этапе она передала вас ЦРУ.
— Нам это уже говорили. И я все же утверждаю, что ЦРУ было инициатором всего дела. Мы же вам привели факты. Аргентинцы привлекались только как исполнители. Я достаточно подробно описал все это в своих отчетах.
— В ваших отчетах немало субъективного.
— Возможно. С вашей колокольни оно, может, видней. Почему вы не верите людям, которые были там, видели и ощущали многое как бы изнутри? Почему вы не доверяете нашей интуиции? Почему вы так уверены, что она у вас отсутствует?
— Ну, это уже, знаете ли, лирика, — вставил с усмешкой В. Е.
— Какая интуиция? Факты— вот главное, — сказал ответственный товарищ. — А их нет.
— Да? По-вашему, мы там только лирикой занимались? Хотите знать мое мнение об этом вашем мифическом агенте-таможеннике?
— Валяйте.
— Так вот. Это кость, подброшенная вам ЦРУ, чтобы отвлечь подозрение от своего действующего агента. «Крот» сидит где-то тут у вас в Центре. ЦРУ знало о наших подозрениях о наличии «крота», вот и принимает меры по его защите.
Последовало долгое молчание. Ответственный товарищ побагровел, стиснул челюсти. Синие жилы проступили на его висках.
— Вы что это себе позволяете?! Как вы смеете бросать тень подозрения на весь наш чекистский коллектив?! Вы что же, считаете, что среди нас табунами ходят предатели?!
— Нет, не табунами. Достаточно одного. Ваша проверка была, на мой взгляд, недостаточной.
— Как вы можете судить, о чем не знаете?! Что вы вообще знаете о наших проверках?!
— Мы настаиваем на том, что наш провал произошел по причине утечки информации из Центра или через одного из работников на «периферии».[53] Возможно, во время нашей поездки домой в 1967 году.[54] Или, может быть, во время поездки «Весты» в 1970 году. А сейчас враг предупрежден о нашем побеге и затаился. Залег на дно.
— Напрасно вы так настаиваете на своей версии. Очень даже напрасно. У нас вот сложилось мнение, что эту версию вы придумали нарочно, чтобы обелить себя, представить нам свое, мягко говоря, недостойное поведение в руках противника в более приглядном свете. А ведь вы, понимаете ли, балансировали на грани предательства. И в былые времена вы бы…
— Сейчас не былые времена.
— Не волнуйтесь. Отношение к предателям у нас прежнее.
— Вы что же, считаете нас предателями? — спросила дрогнувшим голосом «Веста», до сих пор не принимавшая участия в разговоре.
— С вами пока еще не все ясно. Пока. Возможно, вы нам не все сказали. Не хотелось бы получить информацию о вас из других источников. Рано или поздно нам станет известно о вас все. Однако, если бы мы вас считали предателями, вы находились бы в совсем другом месте.
— Мы ничего от вас не утаили, — вспыхнула «Веста». — Нам просто нечего от вас утаивать. У вас, видно, такая профессия: не доверять своим.
— Зря, зря вы нас так обижаете, — протянул с улыбкой Е. В. — Напрасно. Пока мы вам доверяем. Условно. Пока, — сказал он, многозначительно подняв палец. — Если бы не доверяли, то мы бы не здесь с вами беседовали. Вот с Логиновым[55] беседы велись в тюрьме.
После этого разговора мы остались сидеть в гостиной в крайне подавленном состоянии. Дети играли с игрушками фирмы «Фишер» и куклами «Барби», привезенным из Штатов. Мы предполагали, что помещение прослушивается, но нам было абсолютно все равно, поскольку скрывать нам было нечего.
— Мы уже и предателями стали, — сказала, вздохнув, «Веста».
— Вот тебе и бумеранг, который возвращается. На наши головы.
— Я думаю о том, что предатель, а он, безусловно, есть, сейчас понимает, что сам в опасности, вот в чем дело. ЦРУ вполне резонно старается его прикрыть. Это их очень ценный агент. Может, кто-то здесь у нас его здорово прикрывает, и он, как жена Цезаря, вне подозрений. Тот, кто его прикрывает, может быть, и честный человек, используемый «кротом» втемную: друзья, знакомые, преферанс, рестораны, заграничные шмотки… Ведь как было в деле Пеньковского…[56] Какой у него покровитель был— сам генерал Серов, председатель КГБ! Поди подкопайся! Может, и наш неизвестный подозреваемый имеет вот таких же могучих покровителей. И все же, я думаю, что сейчас он пока затаился, переживает. Идет проверка. Возможно, его теперь переведут в другой отдел, сменят направление. Что касается нас, то тут дело ясное. Если и не посадят — меня, конечно, то в лучшем случае — мордой об стол, разжалуют в рядовые и выгонят из партии. Это в лучшем случае. Надеюсь, хоть наши скромные накопления не отнимут. Нам бы только детей на ноги поставить. Остальное — не столь важно.
54
Лик Гордиевского иногда всплывал в памяти, но как-то не вписывался в образ предателя, да и времени прошло достаточно со дня нашей встречи с ним летом 1967 года.
56
О. Пеньковский — полковник ГРУ, работавший на американскую и английскую разведки, в 1961 году приговорен к высшей мере наказания.