Важное значение в разработке погребальной обрядности имела известная монография Д. К. Зеленина «Очерки русской мифологии» (вып. 1, Пг., 1916), в которой автор установил различие в культе умерших естественной смертью («родителей») и неестественной, насильственной смертью («заложных» покойников), а также проследил близость последних к образам русалок.
Такая область народного творчества, как заговоры, подвергалась изучению в ряде работ, наиболее полной из которых является книга А. В. Ветухова «Заговоры, заклинания, обереги и другие виды народного врачевания, основанные на вере в силу слова (Из истории мысли)». «Русский филологический вестник», вып. 1–2, Варшава, 1907. В ней поставлены вопросы о происхождении заговора, об отражении в нем народных религиозных воззрений, о роли церковного элемента. Заговор ставится автором в один ряд с апокрифом и духовным стихом как источник, дающий возможность проследить формы, в которых христианство внедрялось в массы.
Вопрос о взаимовлиянии христианской литературы и устного народного творчества стал предметом исследования в специальных трудах видных ученых-филологов прошлого века (А. Н. Веселовского, А. И. Кирпичникова, Е. В. Аничкова и др.), посвященных культу и мифологии православных святых, наиболее почитаемых в народной среде[34]. Авторами прослежены стадиальность в развитии образов православных святых в Византии и Западной Европе, подготовившая почву для проникновения христианской легенды в русскую народную жизнь, а также отражение церковных преданий в обрядах, обычаях, суевериях, получивших практическое значение.
Из сводных работ по русским народным верованиям заслуживает упоминания книга неутомимого этнографа-собирателя С. В. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила» (СПб., 1903), содержащая яркий и живо изложенный материал по религиозным праздникам, обрядам, быту и мировоззрению крестьянского населения, который, правда, почти не был подвергнут автором научному анализу.
Названные труды составляют лишь незначительную часть дореволюционного научного наследия в области изучения народной религии, включающего и монографии исследовательского плана, и сводные, обобщающие труды, и работы, затрагивающие узкие темы.
Оценивая заслуги дореволюционного религиоведения в изучении восточнославянских верований и культов, необходимо сказать, что представители русской науки проделали поистине огромную работу в деле собирания и накопления конкретного фактического материала; многие ученые, не будучи марксистами, сумели близко подойти к верному осмыслению отдельных явлений культурной и духовной жизни народа, но ограниченность их методологии сказалась на уровне теоретической разработки проблем обыденного религиозного сознания, которая в дореволюционной историографии была только начата[35].
В послеоктябрьский период задачи научных исследований определялись конкретными планами построения социалистического общества в нашей стране, коренными изменениями в сознании и психологии трудящихся, необходимостью создания социалистической культуры и нового быта. Остро встал вопрос о выкорчевывании вековых религиозных пережитков и предрассудков, о борьбе с остатками старых, отживших производственных и социальных отношений, семейно-бытовых устоев и т. п. Эти непосредственные идеологические задачи вызвали заметный подъем в изучении религиозности населения. В 20– 30-х годах началась переоценка и критическая переработка дореволюционного научного наследия, шел поиск новых материалов, перестройка научной работы на основе марксистско-ленинской методологии.
Одна из первых попыток с марксистских позиций изложить историю формирования православно-языческого синкретизма была предпринята крупным советским историком религии профессором, академиком АН БССР Н. М. Никольским. Опираясь преимущественно на богатый этнографический и археологический материал, он сделал общий очерк дохристианских верований днепровских славян (см. I и II главы книги «История русской церкви». М.—Л., 1931), обратив особое внимание на тесную связь религиозных воззрений и культов с формами хозяйственной и общественной жизни.
Рассматривая проблему христианизации Древней Руси — пути насаждения православия, его результаты, причины и корни возникновения так называемого двоеверия, Н. М. Никольский показал чисто внешний характер «обращения» в христианство народных масс. Процесс образования двоеверия, которое не было оригинальным русским явлением, каковым его считали официальные историки церкви, оказался возможным потому, что содержание христианства не ограничивалось отвлеченными богословскими концепциями, что в нем в христианской оправе существовали многочисленные пережитки «тех народных религий, которыми пестрели Восточная и Западная империи»[36]. Двоеверие возникло уже на византийской почве. Путь образования православно-языческого синкретизма был путем приспособления христианской идеологии и культа к народным верованиям и обрядам, путем многочисленных уступок православия прежней вере.
34
35
В данной работе нет необходимости останавливаться на подробном анализе дореволюционной литературы по народным верованиям и обрядам. Обзор ее дан в книгах С. А. Токарева «Религиозные верования восточнославянских народов XIX — начала XX века» (М., Изд-во АН СССР, 1957, стр. 4–13) и «История русской этнографии» (М., «Наука», 1966, стр. 298–300, 410–415).