Со времени принятия христианства ряженье подвергалось постоянному преследованию со стороны церкви. Официальная религия упорно внедряла в сознание крестьянских масс представление о греховности народных игрищ. Поэтому вплоть до 60-х годов XIX в. в среде крестьянства сохранялось отношение к этим обрядовым действиям как к запретным, требующим очищения. «…Это удовольствие считается за грех, от которого если кто желает освободиться, то на крещение должен три раза окунуться в реке…» — отмечал И. Добрынкин[50].
В русской новогодней обрядности и обрядовой поэзии получили преломление не только производственные моменты, но и некоторые черты древнего социального устройства общества, в частности отношения семейно-родового строя. Из обычаев такого рода следует отметить колядование. Оно заключалось в том, что перед новым годом крестьянские девушки и молодые женщины партиями ходили по селу, «днем и вечером под окна или в сени под дверь кричать коляду». Песня-коляда некогда представляла собой магическую формулу-заклятие богатства и благополучия семьи. Она содержала или величание — прославление хозяев дома, пожелание им здоровья и довольства, или просьбу подаяния с вариантами требования, угрозы, или представляла собой шуточную песню-потешку. Как показали исследования В. И. Чичерова, новогодние заклятия ранее были непосредственным образом связаны с основной ячейкой родового строя — семейной общиной, в пережитках сохранявшейся у русских до конца XIX в.[51]
В различных областях России были известны особые виды новогодней песенной поэзии: в центральных областях и Поволжье — «овсень», в северных — «виноградье», на Украине и в южнорусских областях — «щедривки».
В позднейшее время колядки, потеряв значение заклинательной формулы, развивались как игровой элемент праздника, вне связи с магией слова.
Виноградье
Коляда
За поздравления и пожелания счастья и добра колядовщики получали угощения — хлебные изделия, печенье, которое специально для коляды пеклось в виде птичек с крылышками и ножками, барашков, коньков. Характерная форма печенья служила символом подлинного изобилия и достатка, выражавшегося в крестьянском быту наличием хлеба и скота.
Наряду с колядками в новогодне-рождественском цикле обрядности исполнялись и существенно отличавшиеся от народных произведений рождественские славления — особый вид поздравительного стиха позднего духовного происхождения. Церковные праздничные песнопения излагали отрывки из «священного писания», обычно евангельскую легенду о рождении Христа. Хотя колядки и славления прикреплялись к одному календарному циклу, отношение народа к ним было различным. Бедные поэтическими образами, однообразные по стилю и языку, славления всегда воспринимались как официальные церковные песнопения, колядки же — как подлинно народный поэтический жанр. Эта обособленность народной поэзии от церковной ощущалась во временном приурочении пения: колядовали на Новый год и в сочельник, «славили Христа» в первый день рождества. Противоположность великорусской колядки религиозно-церковным и рождественским стихам объясняется ее мирским, светским направлением, языческим аграрно-производственным характером обряда.
49
50