Более грамотных, лучше знакомых с христианской догматикой верующих не удовлетворяет этот примитивно-конкретный образ бога. Он не вмещает в себя такие черты, как вечный, бесконечный, всеведущий, вездесущий, всемогущий и т. д., которыми, по христианскому вероучению, обладает бог-творец, бог-промыслитель, бог-спаситель. Поэтому они верят в абстрактного бога — в вида небесного духа или представляют божество как бога-человека и бога-духа одновременно (т. е. имеют смешанное представление о боге). Исследователь Р. А. Лопаткин приводит такие характерные высказывания: «Бог, конечно, не человек, а дух, который находится где-то очень далеко, может быть, и на небе» (Т. В-ва, 62 года, г. Фурманов); «Бог все может, может выступать как человек и как дух»[146]. Такое уточненное представление о боге, свидетельствующее о своеобразной эволюции основной христианской идеи, имеет сравнительно небольшая категория православных верующих (по результатам исследований — 11,8 %). Они знакомы также с богословским истолкованием официального догмата христианской церкви о троице (по которому бог выступает одновременно в трех лицах — в виде бога-отца, бога-сына, бога-духа святого). У большинства же верующих нет четкого понимания этого вопроса в его ортодоксальном церковном значении. Представления о троице у них аморфны, неясны; нередко встречаются даже утверждения, что христианская троица — это бог-отец, бог-сын (Иисус Христос) и божья матерь.
Исследователи отмечают тенденцию к разложению в религиозном сознании христианской «идеи бога». Шагом в этом направлении является отождествление понятия божества с неопределенной сверхъестественной силой, аналогия между богом и первоисточником вселенной, ее природными закономерностями. Оно выражается в словах «что-то да есть», «какая-то сила есть» и т. п.: «Мы, конечно, не знаем, но будто бы над нами что-то есть» (Н. К-ва, 79 лет, д. Цепелево Собинского района); «Мы ходим в церковь редко, не отличаем Казанской божьей матери от Смоленской. Молитв не знаем. Крестимся на ночь и перед едой. В церкви поем молитвы за людьми, сами не можем сказать. Но вроде что-то есть… А мы не знаем ничего. Мы не можем доказать, что бог есть, но нам тоже никто не может доказать, что бога нет» (Л. М-ва, 1936 года рождения, д. Купреево Гусь-Хрустального района)[147].
В подтверждение мысли «что-то есть» приводят также апокалиптические предсказания, якобы изложенные в «священном писании» и «подтверждающиеся» в наше время. Варианты их очень разнообразны и дают полный простор для толкований различных жизненных явлений: «Я маленький был, старик у нас один говорил: «Скоро преставление будет, пойдут по дорогам огненные машины, лошадей не будет, и опутает землю сеть, что в Москве говорить будут, а у нас будет слышно. Ему все говорили: «Да будет тебе врать-то, дед!» Не верили, ан все так и получилось»[148].
Предположение о «божественном» вмешательстве возникает при объяснении непонятных жизненных ситуаций, в которых бог или святые выступают в глазах верующих в роли защитников справедливости, «ограждающих» их от бед и несчастий и «наказывающих» отступников от бога за грехи. В подтверждение существования бога большинство верующих приводят случаи из повседневной жизни, в которых выход из затруднительного положения был найден якобы с помощью призывов к богу. Бытие божье обосновывается либо сбывшимися «вещими» снами, либо «исцелением» у знахаря, либо необъяснимым природным явлением и т. п. «Самое распространенное доказательство существования бога — успешная, по убеждению многих людей, практика «знахарок», которые будто бы «от бога лечат», — замечает этнограф В. Н. Басилов[149].
Результатом разложения идеи бога в обыденном сознании является пробуждение сомнений в божьем бытии, колебания в религиозных убеждениях и исчезновение потребности верить в бога вообще — отход от религии.
146
148
Там же, 1967, материалы Э. В. Померанцевой (с. Окшово, Меленковский р-н), ед. хр. 110.
149