— Я знаю, господин Малоун, что юмор — это инструмент, позволяющий разоружить противника. Но фигура моего отца, как я уверена, и вашего не то, над чем бы я стала смеяться.
Эти слова не произвели никакого впечатления на Коттона.
— Ответьте все-таки на мой вопрос. Что он там делал?
Вспышка гнева озарила ее лицо, но Доротее удалось мгновенно ее подавить.
— Я предельно серьезна. Он уехал, чтобы найти новую, не известную до сего времени цивилизацию. Этому исследованию он посвятил всю свою жизнь.
— Мне не нравится, когда мной играют. Я сегодня из-за вас убил человека.
— Это его собственный просчет. Он был чрезмерно старателен. Или, быть может, недооценил вас. Но то, как вы повели себя утром, подтверждает все, что я о вас слышала.
— Вы, кажется, легко воспринимаете убийства. Я — нет.
— Но, исходя из того, что мне говорили, убийство для вас не в новинку.
— Видимо, эта информация от ваших многочисленных друзей?
— Они хорошо информированы.
Доротея жестом указала на стол. Малоун еще раньше заметил на нем старинную книгу, лежащую на ребристой дубовой столешнице.
— Вы торгуете книгами. Взгляните на эту.
Малоун подошел ближе и убрал пистолет в карман пальто. Ему в голову пришла утешительная мысль: если бы госпожа Линдауэр хотела его смерти, то он был бы уже давно мертв.
Книга была размером примерно шесть на девять дюймов и два дюйма в толщину. Его аналитический ум быстро отметил ее происхождение. Коричневая обложка из телячьей кожи. «Слепое тиснение» без использования золота и краски. Оборот без украшений, что сразу указывало на ее солидный возраст. Книги, сделанные в раннем Средневековье, при хранении клали переплетом вниз, и поэтому их не особо украшали.
Малоун аккуратно перевернул обложку и увидел потрепанный и потемневший пергамент древних страниц. Он изучил их и заметил странные рисунки на полях и понял, что не только не может прочитать ни слова и определить язык, но даже отнести написание букв к какому-либо известному алфавиту.
— Что это?
— Позвольте… Для того чтобы ответить на ваш вопрос, нужно рассказать, что случилось к северу отсюда, в Ахене, в воскресенье в мае, через тысячу лет после рождения Христа…
Оттон III наблюдал, как были сокрушены последние препятствия на пути к его императорскому трону.
Он стоял при входе дворцовой капеллы, священном здании, возведенном двумя столетиями ранее. И сейчас он собирался попасть в склеп человека, построившего эту часовню.
— Все сделано, сир, — сказал фон Ломелло.
Граф вызывал раздражение у Оттона III, поскольку был убежден, что королевский палатинат[7]содержится должным образом в отсутствие императора. Но это было далеко не так. Да и Оттону не нравилось бывать здесь. Император не любил германские леса и горячие источники Ахена, морозные зимы и полное отсутствие цивилизации. Он предпочитал блаженное тепло Рима и благословленную культуру Средиземноморья.
Рабочие унесли последние обломки каменного пола.
Они не знали точно, где копать. Склеп был запечатан очень давно, и указаний на точное место входа не сохранилось. Изначально планировалось уберечь могилу от вторжений викингов, и эта хитрость сработала. Когда норманны разграбили часовню в 881 году, они так ничего и не нашли. Но фон Ломелло провел целое исследование перед прибытием Оттона, и ему удалось найти наиболее вероятное место.
К счастью, граф оказался прав.
У Оттона не было времени на ошибку.
В конце концов, это год Апокалипсиса, первый в новом тысячелетии, когда многие уверовали, что Христос снова придет и будет судить их.
Рабочие были заняты. Два епископа молча наблюдали за работой. Гробница, куда они собирались войти, не открывалась с 29 января 814 года, с того самого дня, когда умер Милостивейший Август, коронованный Богом, великий император-миротворец, правитель Римской империи, милостью Божьей король франков и лангобардов. К тому времени он уже считался мудрейшим из всех смертных, вдохновителем чудес, защитником Иерусалима, провидцем, железным человеком, епископом епископов. Один поэт заявил, что никто не может быть ближе к апостолам, чем он. При жизни его звали Карлом. Сначала приставка «Великий» появилась из-за его роста, но сейчас она обозначала его величие. Самым часто употребляемым стал французский вариант его имени, сливший воедино «Карл» и «Великий», при его произнесении снимали шляпы, и понижали голоса, как если бы говорили о наместнике Бога на земле.
Шарлемань.[8]
Рабочие отошли от черного провала в полу, и фон Ломелло проверил их работу. Странный запах заполонил помещение — сладкий, затхлый и какой-то болезненный. Оттон знал, как пахнет протухшее мясо, испорченное молоко и отходы, жизнедеятельности человека. Этот запах был иным. Воздух, остававшийся на страже того, что обыкновенные люди не должны были видеть.
Зажгли фонарь, и один из рабочих вытянул руку, чтобы, осветить пробитую дыру в полу. Когда мужчина кивнул, снаружи принесли деревянную лестницу.
Сегодня был праздник Святой Троицы, и чуть раньше капелла была заполнена верующими. Оттон был на богомолье. Он только что вернулся от гробницы своего старого друга Адальберта, епископа Праги, похороненного в Гнезене, где, как император, он возвысил статус этого города до архиепископства. Сейчас Оттон пришел посмотреть на останки Карла Великого.
«Я пойду первым», — приказал Оттон остальным.
Ему было едва за двадцать, человеку, принадлежащему к сословию правителей. Сын германского короля и греческой матери. Коронованный на трон Священной Римской империи в возрасте трех лет, первые семь он правил при регентстве матери, а еще три — при бабушке. Последние шесть лет он правил единолично.[9] Его целью была «Реставрация Империи»,[10] христианской Римской империи, куда вошли бы германцы, латиняне и все славяне. Совсем как при Карле Великом, под общим правлением императора и Папы Римского. То, что сейчас лежало перед Оттоном, могло превратить эту мечту в реальность.
Он шагнул на лестницу, и фон Ломелло передал ему факел. Восемь ступеней промелькнули перед его глазами прежде, чем его ноги ощутили твердую землю. Воздух был мягкий и теплый, однако странный запах перебивал все остальные, стало трудно дышать. Но Оттон сказал себе, что это не что иное, как аромат власти.
Факел осветил огромный мраморный зал. Фон Ломелло и два епископа спустились за ним.
И тут он увидел.
Под балдахином на мраморном троне его ждал Карл Великий.
Тело было облачено в пурпур, левая рука в перчатке держала скипетр. Король сидел как живой человек: одно плечо опиралось на трон, голову поддерживала золотая цепочка, прикрепленная к короне. На лицо было накинут кусок чистой ткани. Тление было практически незаметно, все части тела были на месте, кроме кончика носа.
Оттон в благоговении преклонил колени. Остальные быстро присоединились к нему. Он здесь. Он даже не представлял себе, что будет этому свидетелем. Он слышал истории, но никогда не придавал им особого значения. Императоры нуждаются в легендах.
«Говорят, будто в его корону вложен кусочек Животворящего Креста», — прошептал фон Ломелло.
Оттон слышал то же самое. Трон покоился на вершине резной мраморной плиты, три видимые стороны были украшены барельефами. Люди. Лошади. Колесница. Двухголовый адский пес. Женщины с корзинами цветов в руках. Оттон уже видел подобные изображения в Риме. И понял, что начало положено именно здесь, у ног Великого Императора. И это значит, что он поступает правильно.
8
Непереводимая игра слов. Автор имеет в виду, что при слиянии двух латинских имен Carolus и Magnus во французском языке возник вариант Charlemagne (Шарлемань).
9
Оттон был сыном Генриха XIII и внуком герцога Оттона II. Благодаря его матери Елизавете фон Унгарн он имел право на венгерский престол. По завещанию отца с 1290 года Оттон был единовластным герцогом Нижней Баварии, и даже его братья Стефан I и Людвиг III, которые были его соправителями с 1294 года, во всем подчинялись ему. Одну из задач своей внешней политики Оттон видел в присоединении Штирии. Он проводил антигабсбургскую политику, поэтому встал на сторону Адольфа Нассауского в борьбе против будущего германского короля Альбрехта I. В 1298 году Оттон принял участие в неудачной для него битве с Альбрехтом, но получил ранение, а Адольф погиб. Став королем, Альбрехт отнял у Оттона крепости, прежде подаренные Гогенштауфенами: Паркштайн и Вайден. В 1301 году Оттону была предложена корона св. Иштвана, но он первоначально отказался из-за трудного внутреннего положения Венгрии. В это время он поддерживал принца Вацлава в борьбе против Альбрехта. В 1305 ему еще раз предложили корону, новый германский король Вацлав III уступил ему свое право на венгерский престол. На пути из Праги в Венгрию лежала принадлежащая Альбрехту Австрия, поэтому Оттон, переодетый купцом, 11 ноября 1305 года прибыл в Пешт. 6 декабря того же года был коронован в Секешфехерваре королем Венгрии и Хорватии под именем Бела V. Вся политика Оттона терпела неудачу. В 1307 году он был арестован приверженцами претендента на венгерский престол Карла Роберта Анжуйского и был доставлен к нему. В октябре 1307 года он передал права на престол Карлу Роберту. Затем он немного задержался у своего двоюродного брата Генриха фон Глогау, обручившись с его дочерью Агнессой. В феврале 1308 года он вернулся в Ландсхут, а 18 мая 1309 года женился на Агнессе. Конфликт с Габсбургами, приведший в 1310 году к опустошению баварского города Бургхаузен, закончился 2 февраля 1311 года миром, подписанным в Зальцбурге. У Оттона начались большие финансовые трудности, в связи с чем он увеличил налоги. В разное время имел четырех соправителей: Людвига II, Стефана I, Оттона IV, Генриха XIV. Оттон умер 9 сентября 1312 года и был похоронен в главном монастыре Ландсхута.
10
Буквальный перевод с латинского выражения Renovatio Imperii, означающего попытки восстановления древней Римской империи.