В. Жарихин, вице-президент Московского фонда президентских программ: «Я надеюсь, что… он будет напоминать Александра III… Александр II был царем-реформатором, зато при Александре III люди жили спокойно. С одной стороны, все было в порядке, а с другой — построили Транссиб и многое наладили в российской жизни». Уже само сравнение В. Путина с царем предполагает, что президентство Путина будет авторитарным. Но ведь политологи не берут свои идеи из воздуха, а лишь отражают настроения общества. Российское общество устало от аморфности и несостоятельности власти. Во власти оно видит свою единственную защиту. И после прокатившейся по России волне террористических актов символом защиты для него стал Владимир Путин, объявивший беспощадную войну чеченским террористам, где бы они ни находились. Вот почему за него голосовали, несмотря на то, что еще совсем недавно его никто не знал. Голосовали, несмотря на то, что его политические соперники, старались убедить избирателей: Путин — ставленник Ельцина, он ничего менять не будет, при нем Россией будут по-прежнему управлять семейный клан Ельцина и олигархи. За него голосовали, несмотря на то, что уже непосредственно перед выборами успехи российских войск в Чечне стали призрачными, а потери — зримыми.
Конечно, истинное политическое лицо и истинные намерения Путина станут ясны позднее, лишь после ряда конкретных его действий на посту президента.
Среди демократов либерального крыла далеко не все боятся авторитаризма. Наши либералы не вписываются в рамки стандартов Запада, откуда либерализм был импортирован в Россию. Если там либеральная демократия и либеральная экономика составляют единое идеологическое целое, то у нас они могут либо существовать раздельно, либо одна из составляющих может отсутствовать вовсе. Так сказать, западная идеология, приспособленная к российским условиям. Для российских либералов такая «адаптированная идеология» очень удобна. Когда, скажем, угроза авторитаризма реально существует, а ссориться с «носителем» этой угрозы не хочется, это позволяет им, «оставаясь преданными сторонниками либеральной демократии», плодотворно сотрудничать с авторитарным режимом, поскольку только при нем «есть еще шанс осуществить реформы» (Е. Ясин).
Понятно, когда нас пугают авторитарным режимом правозащитники. Им, видимо, очень хочется, во-первых, показать Западу, что они еще что-то значат в своей стране, и, во-вторых, напомнить соотечественникам, что они не забывают о своей правозащитной миссии. Только вот если бы в России действительно была диктатура, то вряд ли им было бы так просто связываться с зарубежными СМИ, где почти каждый день появляются их сентенции примерно такого характера:
«Российская либеральная интеллигенция все сильнее опасается, что Путин может стать диктатором, который ограничит политические свободы, с таким трудом завоеванные в последние несколько лет. Елена Боннер и некоторые другие видные активисты правозащитного движения считают, что «при Путине Россия вступила в новый этап современного сталинизма. Мы являемся свидетелями роста авторитаризма, милитаризации общества и увеличения военного бюджета».
С. Ковалев[123] присоединяет свой голос к тем, кто выражает все большее беспокойство по поводу скатывания России к авторитарному прошлому.
«Я пессимистически оцениваю то политическое направление, в котором Путин и его команда намерены вести Россию. Путин — выходец из КГБ. Это означает, что он тактик, а не стратег. Он заглядывает вперед всего на 2–3 дня».
Боннер[124] считает, что ситуация будет ухудшаться, если только Запад не займет жесткую позицию в отношении России.
«Мы опасаемся, что при нынешнем правительстве в обозримом будущем нашу страну могут ожидать разрушительные потрясения, которые могут затронуть и соседние страны»
Разумеется, ограничение со стороны власти правозащитной деятельности — серьезное отступление от демократии. Но государство обязано защищать и права своего народа. А одно из неотъемлемых прав народа — одобрить или осудить действия власти в Чечне. Подавляющее большинство россиян эти действия одобрило, тем самым реализовав свое право. И любой правозащитник это право обязан уважать и защищать.
Зарубежных политиков, конечно, пугает возможность установления диктатуры или, в лучшем случае, авторитарного режима в России. Сложившийся в недалеком прошлом стереотип мышления не дает им освободиться от чувства страха перед когда-то могучим восточным соседом. Они прекрасно понимают, что пока Россия живет по принципам демократического общества им ничего не угрожает. Но любой, даже самый мягкий, авторитарный режим в силу своей непредсказуемости может оказаться для них опасным. Поэтому любые печатные или устные заявления представителей западного мира об их обеспокоенности по поводу угрозы авторитаризма в России мы должны воспринимать правильно: эта обеспокоенность не имеет ничего общего с заботой о судьбе российского народа в условиях диктатуры (или авторитаризма), это — опасение за их собственное будущее.
123
КОВАЛЕВ Сергей Адамович (родился в 1930), российский политический деятель. С 1967 участник правозащитного движения, сподвижник А. Д. Сахарова. Один из создателей в СССР «Инициативной группы по правам человека», редактор нелегального бюллетеня «Хроника текущих событий». В 1974 арестован и осужден сроком на семь лет. С 1990 — народный депутат РСФСР. С 1993 — депутат Гос. думы. Председатель Комитета ВС РСФСР по правам человека (1993–1996).
124
БОННЕР Елена Георгиевна (родилась в 1923), политическая деятельница, жена академика А. Д. Сахарова. Окончила Ленинградский медицинский институт. Служила медсестрой во время Великой Отечественной войны. После войны работала в редакции одной из газет. Председатель Комиссии по увековечиванию памяти академика А. Д. Сахарова.