И приказал немедленно оставить келью, а меня благословил остаться. Только он это сказал, вошел патриарх и поздравил отца Гавриила со Светлым Христовым Воскресением. Затем подошел к ложу отца Гавриила, преклонил колени и сказал:
— Благословите, отец Гавриил. Как поживаете?
Отец Гавриил ничего не сказал Святейшему. Безмолвно, со строгим лицом лежал он и смотрел прямо. Патриарх после небольшой паузы вновь обратился к нему:
— Вы на меня в обиде, отец Гавриил?
— Да, Католикос! Четыре раза я просил, и ты обещал, что причислишь бетанийских отцов и откроешь их могилы, но где же слово? Я ухожу и не дождусь этого.
— Причислим, отец Гавриил, и обязательно откроем, обещаю, — сказал патриарх.
После короткого молчания патриарх сказал отцу Гавриилу:
— Отец Гавриил, молитесь за Грузию. Я знаю, что ваша молитва перед Богом велика. Сегодня Грузия находится в очень трудном положении.
Отец Гавриил сердобольно кивнул головой и сказал:
— Знаю, Католикос.
Затем патриарх достал из–за пазухи конверт, положил его около фруктов, принесенных им в целлофане и положенных на низком столике у одра отца Гавриила, и сказал:
— Это небольшой дар, отче, от нас. Ешьте фрукты, благословите, и я пойду.
— Сами благословите меня, Католикос.
Отец Гавриил и патриарх облобызали друг друга в руку, Его Святейшество встал, попрощался с нами и вышел из кельи.
В 2003 году по представлению и инициативе Святейшего и Блаженнейшего Католикоса–Патриарха Илии II Святой Синод причислил к лику святых исповедников преподобного отца Иоанна (Майсурадзе) и преподобного отца Георгия (Мхеидзе)21.
Я верю, что на это решение патриарха повлияла и описанная выше встреча, так как патриарху обязательно запомнилась бы такая встреча с любящим отцом Гавриилом.
Переехав в Тбилиси, в Собор Святой Троицы, отец Гавриил взялся за строительство небольшой церкви во дворе своего дома. Он разрушил старую келью–жилище, построенную еще при возвращении из армии, и начал постройку новой. Сестры отца Гавриила так вспоминают этот период:
«С утра до ночи работал, а есть почти ничего не ел. Из–за этого мать очень беспокоилась и все просила:
— Сынок, умрешь, столько работаешь, а ничего не ешь, разве можно так?
Приносила и вино и просила:
— Выпей хоть один стакан, Васико. Ты мужчина, что тут такого. Вот я женщина, и иногда пью один стакан, и священники пьют, только тебе, что ли, нельзя?
Всю церковь построил так, что кроме него никто даже гвоздя не забил. Все построено им одним».
Со строительством церкви связан один удивительный случай, о котором рассказала госпожа Валентина (Паилодзе) матушке Параскеве:
«Однажды, когда отец Гавриил строил церковь, я пришла повидать его. Он был один в доме и сам отворил ворота. После короткой беседы он попросил:
— Сестра, у меня нет времени оторваться от работы, я голоден, не поленись принести из магазина бутылку мацони22.
Мне не хотелось брать деньги, но он не отстал, притом дал мне ключи и сказал:
— Я продолжу работать, запри ворота снаружи, и, когда возвратишься, обязательно позови меня, так ворота не открывай.
Я пошла, но была немножко растеряна. Этот район был для меня чужим, я не знала, где купить мацони. Прошла немного и вижу — идет продавец мацони, я обрадовалась, что так быстро исполню просьбу отца Гавриила, и, как только взяла баночку, быстрым шагом возвратилась назад. От спешки и радости я забыла сказанное отцом Гавриилом: „Позови меня, так ворота не открывай“ — и вошла во двор без предупреждения. Я была потрясена увиденным. Вижу, наполненные цементом ведра сами ходят по воздуху и опорожняются наверху, в приготовленные рамы. Отец Гавриил стоит внизу во дворе, месит цемент и заливает в ведра.
Как только я вошла, отец Гавриил заметил меня и понял, что я все видела. Сперва рассердился, что вошла без предупреждения, а потом успокоил меня и попросил никому не рассказывать об этом и сохранить в тайне. Более тридцати лет прошло, и я никому не рассказывала эту историю. А сейчас тебе, матушка, рассказываю потому, что хочу, чтобы ты знала, какой удивительный человек отец Гавриил. Он сам об этом не расскажет, а я постарела и не хочу взять эту историю с собой в могилу».
Когда матушка Параскева сообщила об этом отцу Гавриилу, он обиделся и сказал:
— Как я просил эту историю никому не рассказывать! Я тут при чем, работал один, и когда стало очень тяжело, Бог сжалился надо мной! Не хочу говорить об этом!