Но в дальнейшем, когда его вера стала зрелой и серьезной, мать напряглась — ее крайне раздражал образ жизни сына. Васико, зная настроение матери, всячески старался действовать так, чтобы не попадаться ей на глаза. Но что ему было делать? Они жили в одном доме, под одной крышей, и совсем скрыть это было невозможно.
Так прошло пять напряженных и трудных лет — от семи- до двенадцатилетнего возраста, — в завершении которых случилось вот что: однажды всей семьей сидели во дворе. Мать затеяла разговор с Васико на те же темы и опять потребовала отказаться от своего выбора — жить только верой, для Христа. Мать не могла понять и осознать живую веру своего сына, поэтому советовала идти по срединному пути:
— Что ты за человек, зачем так мучаешь себя? Живи нормальной жизнью, как все (в этом, то есть в перспективе, подразумевались мирская жизнь и создание семьи). Пожалуйста, веруй, но не так, чтобы только Евангелие и религия интересовали тебя.
Срединный путь существовал для матери, но не для Васико! Мы стали свидетелями подобных слов, когда однажды к отцу Гавриилу в келью монастыря Самтавро пришли повидаться его старая мать с сестрами, то был последний год жизни отца Гавриила, и он, тяжелобольной, лежал в постели. После расспросов и короткого разговора мать заплакала и сказала:
— Что ты видел в этой жизни, Гавриил, кроме страданий и мучений? Даже детства у тебя не было, вообще ничего не было. Разве нельзя было послушать и поберечь себя, ведь и ты — человек!
Увидев слезы на глазах матери, отец Гавриил очень огорчился. Огорчился, с одной стороны, потому, что его родная мать опять не понимала его и не усвоила того, что он, как–то необычно уязвленный любовью ко Христу, по–другому жить не мог, и, с другой стороны, это была мать, сопричастная тяжелой жизни сына — отца Гавриила, и ее слезы исходили от глубокой боли. Отец Гавриил немного помолчал, а потом мягко изрек:
— Я не мог жить по–другому.
Он и тогда не мог жить по–другому, когда во дворе Навтлугского дома состоялся его разговор с матерью, прерванный описанием нашего воспоминания, и поэтому скромно отказал матери и тете, которая в то время была у них. Услышав от ребенка очередной отказ, Барбара сильно разозлилась, сначала руками избила Васико, а потом вошла в дом, вынесла оттуда Евангелие, бросила его в стоящую во дворе уборную и сказала вслед:
— Оно погубило тебе жизнь.
Васико тотчас же достал Евангелие, заботливо очистил его, прижал к сердцу и заплакал. Он плакал так отчаянно, что сестры и другие присутствующие даже не старались утешить его, догадываясь, что это было бесполезно — он должен был плакать.
Наступила ночь. Семья заснула. В полночь Васико взял свое неразлучное Евангелие и ушел из дому. В той ситуации его уход был предрешен необходимостью жить только для Христа.
Нам известно от матушки Параскевы5, что стояла поздняя осень, и ребенок, который шел всю ночь и все утро, к ночи прибыл в Мцхету6. Сперва он пришел в монастырь Самтавро7 и попросил там остаться. В то время настоятельницей монастыря была игуменья Анисия (Кочламазашвили), которая любезно приняла Васико, согрела, накормила супом и сказала:
— Я не могу тебя здесь оставить, сын мой, это женский монастырь, ты бы лучше спустился вниз, к отцам в Светицховели8.
Васико опечалился, так как монастырь ему очень понравился. Поэтому он вошел в храм и стал горячо молиться у чудотворной Иверской иконы Божьей Матери, чтобы ему дали келью и позволили жить в понравившемся ему монастыре.
Видимо, надеясь на эту просьбу, Васико присел у ворот монастыря. Через несколько минут пришла закрывать ворота монахиня, которой было поручено открывать и закрывать ворота, и, увидев сидящего тут же Васико, рассердилась:
— Мы уже хотели спустить собаку, ведь она могла тебя растерзать, о чем ты думал?!
Васико вышел за ворота и положил свою сумку у одного большого камня. Собирался сесть и отдохнуть, но внезапно услышал внизу странный шелест, посмотрел на землю и видит, у камня лежит змея. Тогда Васико беспрепятственно взял свою маленькую сумку и сказал:
— Наверно, здесь действительно нет мне места.
Отец Гавриил пошел в Светицховели.
Можно с уверенностью сказать, что его наполненная детской искренностью мольба к Пресвятой Богородице о келье и дозволении жить в монастыре Самтавро была услышана, но, по Божьему Провидению, ей суждено было сбыться позже.
5
Монахиня Параскева (Ростиашвили) в 1993–1995 гг., вплоть до кончины старца, была его келейницей, помогала и служила ему.
6
Древняя столица Грузии с IV века до н. э. и до конца V века н. э. Расположена в 30 км от Тбилиси.
7
Главный женский монастырь в Грузии. Место, где проповедовала Христа святая равноапостольная Нина.
8
Главный кафедральный собор в Грузии — мужской монастырь, где покоится Святой Хитон Господень. Построен в IV веке, а затем, разрушенный в результате нашествия арабов, восстановлен в XI веке.