Но коренных перемен в отношении к бойцам рабочих колонн не произошло. Сохранялся дифференцированный подход к ним. В ноябре 1942 г. на совещании в Челябинском обкоме по итогам работы комиссии ЦК ВКП(б), проверявшей бытовые условия рабочих, член комиссии К. И. Николаева говорила о том, что в трудовых колоннах нужен разный подход к тем, кто прибыл из западных областей Украины и Белоруссии, и к тем, кто был причислен после выписки из госпиталей: по крайней мере, вторым можно доверять работу охранниками и вахтерами. Секретарь обкома Н. С. Патоличев с этими замечаниями согласился. Не было также и принципиальных изменений в бытовых условиях колонн. Бойцы колонны № 233 писали в редакцию «Челябинского рабочего» в 1943 г.:
«Мы находимся в крайне плохих условиях. О нас все забыли. Кормят нас горячей водой 2 раза в сутки, только норма хлеба не дает помереть. А в то же время на имя нашей столовой директор — господин… выписывает продукты в подсобном хозяйстве и говорит, что так можно жить»[198].
Значительно поредевшие к концу 1942 г. рабочие колонны и стройбатальоны были пополнены национальными кадрами, мобилизованными в Среднеазиатском военном округе (САВО). По оценке Б. П. Дементьева, на Урал их в годы войны прибыло более 95 тыс. человек[199].
Межреспубликанское маневрирование людскими ресурсами имело командную, принудительную основу. Уже сами приемы мобилизации среднеазиатского населения говорят о многом: военкоматы производили «отбор» авральным порядком, часто — из тюрем и прямо «с улицы». В докладных, направляемых в центр, уральские власти отмечали, что прибывающие из Средней Азии трудармейцы в большинстве совсем пожилые люди — в возрасте 45—55 лет и даже старше, медицинского освидетельствования при мобилизации не проходили. В результате этого заводы, стройки, шахты, лесопункты получили рабочих больных, ослабленных, непригодных к тяжелому физическому труду. В первые же месяцы они во множестве, по заключениям ВТЭК, отправлялись с Урала обратно. С другой стороны, местные власти, экономические структуры оказались не готовы к приему и обустройству столь мощного дополнительного потока рабочей силы. К тому же новое рабочее пополнение не имело навыков индустриального труда, было, как правило, неграмотным. Серьезные проблемы создавал языковой барьер. Основная масса среднеазиатских рабочих трудилась малопроизводительно. Многие пытались выхлопотать себе документы для отъезда на родину, применяли голодовки, пили соленую воду, чтобы вызвать отеки, дезертировали. К этому их часто побуждало и отношение хозяйственных руководителей, которое в документах того времени оценивалось как преступный произвол.
Вскрывая эти факты, мы не склонны утверждать, что местными властями ничего не предпринималось для нормализации положения среднеазиатских трудармейцев. Архивные документы дают возможность проследить усилия партийно-государственных структур по улучшению их быта с учетом национальной специфики, обучению производственным навыкам, ведению политико-воспитательной и культурно-массовой работы среди них. Определенную помощь оказывали и власти союзных республик. Обо всем этом довольно обстоятельно сказано в ряде публикаций[200]. Однако, нам представляется, что направление на Урал мобилизованных из САВО в том виде, как это произошло, было актом неверным по сути, обернувшимся; множеством бессмысленных человеческих жертв. К концу 1943 г. это стало очевидным не только для местных, но и для центральных властей. С ноября 1943 г. массовые мобилизации населения Средней Азии для работы за пределами республик уже не проводились. Одновременно в конце 1943—1944 гг. по специальному указанию СНК СССР осуществлялась массовое демобилизация среднеазиатских рабочих[201].
В экономике военного периода широко применялся труд несвободного населения: заключенных ГУЛАГа, военнопленных, трудмобилизованных советских немцев, трудпоселенцев и спецпереселенцев.
199
Дементьев Б. П. Идеологическая работе партийных организаций Урала в годы Великой Отечественной войны. Свердловск, 1990, с. 121.
200
Партийная организация Челябинской области в Великой Отечественной войне. Челябинск, 1981, с. 177—178; Урал — фронту. М., 1985, с. 162; Мухаметдинов Г. Р. Деятельность партийных организаций Урала по укреплению дружбы и единства советских народов в годы войны // Урал период Великой Отечественной войны. Уфа, 1990, с. 184—185 и др.