Там, где: Тебе по нраву гнатоны и т. д., Валерий порицает Руфина за его неумеренную страсть, которая тянет его к ложным и притворным друзьям, полным лести; таких льстецов он зовет гнатонами, комиками и Цирцеей. Заметь, что гнатоны в собственном смысле суть поэты, сочинители сатир, кои обыкновенно то осуждали и хулили людские слова и дела, то превозносили и прославляли их в хвалебных сочинениях, делая это в общественных местах, как то в театрах и на пирах. Поэтому они названы сатириками, от слова «сытость» (saturitas), как бы «полными речистости и краснобайства», и зовутся гнатонами, как бы «знающими» (gnari), то есть «говорящими искусно и умно», каковы обычно льстецы, масла продавцы[1001].
Комики суть поэты, как говорит Исидор в VIII книге[1002], кои затрагивают предметы веселые и приятные. Потому комедия отличается от трагедии тем, что предмет комедии — веселый и шутливый, а трагедии — печальный. Таким образом, Валерий хочет сказать, что Руфин любит не тех, кто говорит ему правду, а тех, кто говорит приятное и желанное ему, как обычно делают поэты.
О Цирцее (это женское имя) следует отметить вот что: о ней измышляют, что она — дочь солнца; эта Цирцея была столь опытной и сведущей в приготовлении сладкого и приятного на вкус питья, что таковым питьем превращала людей в зверей — одного в осла, другого в свинью и так далее. Это та Цирцея, к которой пришел Улисс, когда вместе с товарищами возвращался с Троянской войны. Она подала ему и товарищам питье, которого Улисс не пил, а товарищи выпили и тотчас превратились в зверей; этого касается Овидий в книге «О превращениях»[1003].
Если же обратиться к истине, эта Цирцея была красивая блудница[1004] — потому и названная дочерью солнца, — которая, увлекая людей к похоти, заставляла проститься со здравым смыслом и осмотрительностью, уподобляя их зверям по безобразию пороков. Ведь человека, зараженного пороками, следует называть скорее зверем, чем человеком, как говорит Боэций в «Утешении»[1005], а особенно если он заражен пороком сладострастия и обжорства: эти два порока следуют один за другим, как утверждает Агеллий в «Аттических ночах»[1006]. Буквальный смысл таков, что Руфин полюбил Цирцею, то есть плотскую похоть и разнузданность, которая превращает человека в осла и свинью. Ведь осел — животное похотливое, а свинья — прожорливое, и потому Руфин неохотно слушал своего друга Валерия, который говорил ему правду и пытался склонить к чистоте и стыдливости.
Там, где: Подают тебе медвяную отраву, Валерий снова обвиняет Руфина в неразборчивости, ибо тот не умеет различать здоровое питье и ядовитое, и намекает на историю о царе Седекии, которого царь Вавилонский взял в плен, привел в Вавилон и там вверг в темницу. Однажды царь Вавилонский, устроив празднество богам своим в благодарность за дарованную ему победу над врагами, после трапезы велел ввести царя Седекию в чертог и поместить подле других пленников, тоже туда приведенных. Царь приказал подать ему питье, изысканное, но действующее на желудок как слабительное: тот выпил, и вскоре его желудок прямо перед всеми позорно опорожнился. Униженный (confusus) перед всеми, Седекия был отведен обратно в темницу, где через несколько дней умер от стыда[1007]. Эту историю Валерий, как я сказал, напоминает, желая сказать, что кравчие Вавилона, то есть смешения (confusio)[1008], подают Руфину медвяную отраву (toxicon), то есть дают ему совет жениться, каковой совет кажется сладким, ибо он приятен поначалу, но напоследок постыдно убивает. Заметь, что toxicon — это греческий винительный падеж: где у нас винительный кончается на -um, там у греков — на -on. Он называется toxicon, как бы toxicum, от тиса (taxus), ядовитого дерева, тень которого, как говорят писатели, для людей смертоносна[1009].
Заметь также, что змий (coluber) — это пресмыкающееся, чей яд своей могучей силой убивает льва, однако этот змий бежит от оленя. Валерий хочет показать, что плотское удовольствие убивает сильных и смелых, подобно львам, но бежит от тех, кто страшится опасности погибнуть. Отсюда стихи:
1001
1002
1005
1006
1007
1008
1009