Я возвращаюсь к входной двери, проверяю номер. Да, это тот самый дом. Но мои пальцы слишком сильно дрожат. И вместо того, чтобы нажать на звонок, я обвиваю обеими руками кованый дверной молоток и стучу им, склонив голову на грудь, как проситель в молитве. «Ом мани падме хум». Ответа нет, и я стучу снова.
– Я открою, – говорит мужчина.
Я отступаю назад в проулок и едва не теряю равновесие, когда дверь широко распахивается.
– Чем я могу вам помочь? – спрашивает меня мужчина с чуть заметной смущенной улыбкой.
У меня кружится голова. Мы с секунду всматриваемся друг другу в глаза, выискивая в них хоть какое-то подтверждение, пусть даже слабый намек на то, что ты узнан. И я понимаю, что надежды на это нет никакой. Мужчина опускает взгляд на мой чемодан, потом снова поднимает на меня. Я смотрю на него так долго, как только могу, – секунду, две, три… А потом отворачиваюсь.
Я знаю, мне следует сказать этому человеку что-то вроде: «Кто вы такой? Какого черта вы делаете в моем доме? Скажите мне, пожалуйста, что все это неправда. Мне так важно это услышать – после всего, что я сегодня пережила…» Но я продолжаю молчать.
– Если вы чем-то торгуете, то извините: нас ничего не интересует, – произносит мужчина, собираясь захлопнуть дверь.
И я узнаю его акцент: самоуверенные, знакомые звуки Нью-Йорка. Мужчина бросает на мой чемодан еще один взгляд. Должно быть, думает, что он набит прихватками и чехлами для гладильных досок или еще каким-нибудь барахлом, с которым в наши дни уличные торговцы обивают пороги чужих жилищ.
– Подождите, – окликаю я мужчину, вновь обретя способность говорить.
Мой голос его пугает. Разве я кричу? В моих ушах стоит пронзительный звон.
– Да? – переспрашивает мужчина. У него худощавое настороженное лицо, глубоко посаженные голубые глаза, аккуратная бородка и волосы, связанные в хвост. Похоже, для него закрыть дверь перед носом незнакомки – не естественная реакция.
– Кто там, дорогой? – раздается за его спиной голос женщины. Англичанки.
Мужчина сразу улыбается, хоть и через силу. Перед моими глазами проплывает лицо Флер, тоже с мимолетной улыбкой на губах. И мой палец инстинктивно прижимается к татуировке на запястье, скрытой под рукавом рубашки. Я знаю, у нас обеих есть такая: прекрасный цветок лотоса, пурпурный, не полностью раскрывшийся. Если бы я только могла вспомнить больше!
– Я здесь живу, – удается выдавить мне. – Я уезжала в командировку. Это мой дом.
– Ваш дом??? – Мужчина скрещивает на груди руки и прислоняется к дверному косяку. Он хорошо одет: рубашка с цветочным узором, застегнутая на верхнюю пуговицу, тонкий темно-серый кардиган, фирменные джинсы. Похоже, он нашел мое заявление скорее забавным, чем странным, и теперь оглядывает улочку, выискивая глазами скрытые телекамеры и ведущую с припрятанным микрофоном. И возможно, он только сейчас расслабился, убедившись, что я не пытаюсь ему впарить алоэ вера.
– Мой ключ от входной двери лежал в сумке, но я ее потеряла в аэропорту вместе с паспортом, записной книжкой, айфоном и кошельком… – мои слова иссякают, а звон в ушах становится невыносимым. – Я думала взять ключ у соседей, а потом собиралась позвонить в полицию, сообщить…
Земля у меня под ногами начинает ходить ходуном. Я силюсь еще раз взглянуть на мужчину, но вижу только Флер в дверях ее комнаты. И она спрашивает, не хочу ли я войти. Я делаю глубокий вдох, мысленно представляю себе дерево бодхи[2] и фигуру, обретающую просветление и умиротворение под его успокаивающими священными ветвями. Бесполезно. Не срабатывает. Я думала, что у меня получится, но ничего не вышло.
– Можно мне войти? – спрашиваю я, и вдруг чувствую, что вот-вот упаду. – Пожалуйста!
Рука на моем локте смягчает мое падение.
– Она очень красива.
– Я не заметил.
– Брось, она великолепна.
– Ей требуется помощь.
– Врач сказала, что перезвонит через пятнадцать минут.
Я лежу с закрытыми глазами и слушаю. Они на кухне – там, где я впервые увидела их, заглянув в окно. А я нахожусь в небольшой гостиной в передней части дома. Голос мужчины звучит уверенно, убедительно. Голос женщины – мягче, нерешительней. Женщину зовут Лаура. После обморока на пороге я пришла в себя на диване и немного поболтала с ней. Заверила, что со мной все в порядке и мне нужно только ненадолго прикрыть глаза – пока не пройдет головокружение. Это было пять минут назад.
– Ну, как, вам лучше? – спрашивает Лаура, заходя в гостиную.
– Немного, – отвечаю я, поворачивая к ней голову. – Благодарю вас.