— А почему в ФБР не нужно, пап? — спросил Дэннис.
— Потому что они кучка полудурков — такие же, как Мендес.
— А он — полудурок-латинос! — провозгласил Дэннис, гордясь своим остроумием.
Отец строго на него посмотрел.
— Следи за языком.
Мать набросилась следом:
— Отправляйся спать, Дэннис!
Со своими выпученными глазами она напоминала персонажа мультфильма, которого другой персонаж взял за шею и принялся душить.
Тут к ней повернулся его отец.
— Ты приготовишь наконец еду? Я голоден!
— А я что делаю?!
Он смотрел на нее так, словно только заметил, что она здесь. Его лицо выражало отвращение.
— Не могла ничего получше напялить?
Мать Дэнниса схватилась за ворот старого синего халата и смяла его.
— Полночь на дворе. Мне что, надо было надеть платье и накраситься?
— Я весь день торчу на трупе, а ты хочешь, чтобы я, придя домой, смотрел на это?!
Мать подняла руку и убрала с лица прядь свалявшихся волос, заправив ее за ухо.
— Ну извините, что не соответствую вашим высоким требованиям!
Отец выругался себе под нос.
— Ты что, пила?
— Нет! — в ужасе воскликнула она. — Еще чего!
Она схватила с плиты сковородку, кинула кусок мяса на тарелку и разве что не швырнула ее на стол.
— Жри свой чертов ужин!
Отец побагровел.
Мать побледнела.
Дэннис повернулся и побежал к лестнице. Остановившись на полпути, он сел, взявшись руками за балясины, словно был за решеткой. Кухню отсюда почти не было видно, но ему и не требовалось. Скрипнул стул и грохнул, опрокинувшись. Сковородка звякнула о плиту. Разбилось что-то стеклянное.
— Жрать свой чертов ужин?!
— Прости, Фрэнк. Уже поздно. Я устала…
— Это ты, значит, устала? Я вкалываю всю ночь! Потом прихожу домой, и все, чего я прошу, — всего лишь ужин. Неужели это так трудно?
Мать начала плакать:
— Прости!
Наступила тишина, которая испугала Дэнниса больше, чем скандал. Он подпрыгнул от неожиданности, когда из кухни вдруг появился отец, черный, как туча, руки в бока. Он поднял голову и посмотрел прямо на Дэнниса.
— Чего вытаращился?
Дэннис повернулся и побежал по лестнице, дважды споткнувшись, потому что пытался бежать быстрее, чем его несли ноги. Вбежав в свою комнату, он залез в шкаф, захлопнул за собой дверь и накрылся грязной одеждой.
Он долго лежал там, стараясь дышать не слишком громко, чтобы сквозь звук колотящегося сердца, отдававший в висках, расслышать шаги и приготовиться к тому, как распахнется дверь. Но минуты шли одна за другой, и ничего не происходило. Прошла еще минута… затем еще… а потом он заснул.
Глава восьмая
Среда, 9 октября 1985 года
— Не могу поверить — произошло убийство, а ты мне даже не позвонила!
— У меня было слишком много забот, — сказала Энн. Они стояли перед входом в детский сад, на дорожке рядом с песочницей, где полдюжины подопечных Фрэнни возились с игрушечными самосвалами, лопатками и ведерками.
Фрэн Гудсел — ее лучший друг. Тридцати девяти лет, красивый, как картинка, и невоспитанный до мозга костей. То, что ему надо было позвонить, ей пришло в голову только сейчас.
Фрэнни обладал удивительной способностью переворачивать все с ног на голову. Он бы обязательно нашел способ отвлечь ее от этого ужаса. Он бы сказал что-нибудь эпатажное, выдал бы какую-нибудь нелепую реплику, нашел бы, как поднять ей настроение.
Это развеяло бы ее бессонницу, страшные картины, возникавшие в голове во всех деталях, когда она закрывала глаза: искалеченная рука тянется из-под земли, желая ухватиться за кого-нибудь, кто может помочь, кто способен вытащить жертву из этой могилы.
— Ты не смотришь новости? — спросила Энн.
— Конечно, нет, — ответил он, оскорбившись. — В новостях не бывает ничего хорошего. — Его глаза внезапно широко раскрылись, словно его посетила гениальная догадка. — Они брали у тебя интервью? Боже! Надеюсь, ты была не в том, в чем ходила вчера в свою школу? А то ты казалась молодой монашкой.
В десятку.
Энн сердито посмотрела на него.
— Нет, меня не было в новостях, и спасибо за непрошеный модный совет, мистер Блэкуэлл. [8]
— Нет, серьезно, как ты собираешься привлечь мужчину, сестра Энн-Мэри? Имидж — все. — Имидж Фрэна: школьник с сумасшедшинкой. Сегодня на нем были надеты брюки цвета хаки и топсайдеры, [9]а поверх синей рубашки, застегнутой на все пуговицы, повязана оранжевая бандана.
— Я не собираюсь привлекать мужчину в школе. Кого там привлекать? Уборщика Эрни?
— Мистера Гарнетта.
— Меня не интересуют интрижки с нашим женатым директором.
— Его жена спит со своим инструктором по йоге. Он все равно что разведенный, во-от шта я хачу-уу тебе сказа-аать, — произнес он с подчеркнуто лонг-айлендским акцентом.
Фрэнни родился в Бостоне. Он — четырнадцатый из пятнадцати детей Гудселов. Махровых ирландских католиков. «Восемь девочек, семь мальчиков; двое геев, одна лесбиянка; шестеро разведенных, шестерым повезло с первого раза», — таким было его обычное описание своих сестер и братьев.
Несколько лет он провел в Нью-Йорке и Хэмптоне, обучая отпрысков богатых и знаменитых, — по его словам.
— Ты ужасен, — деланно произнесла Энн. — Убили женщину. Трое моих ребят там были. Я там тоже была. Это просто кошмар.
Фрэнни обнял ее за плечи.
— Я понимаю, милая. Извини.
— И что теперь? — спросила она. — Я должна поговорить об этом со своим классом, а потом просто продолжить урок по плану? Нас к такому в колледже не готовили.
— Да, — сказал он. — Но никто и меня не готовил, что после того, как я стану работать в детском саду, я захочу сделать стерилизацию.
Энн знала, что Фрэнни просто бахвалится. Он притворялся, что опыт работы привел его к пониманию, почему некоторые животные поедают своих детенышей.
На самом деле он был отличным преподавателем и даже имел награды, а его подопечные и их родители души в нем не чаяли.
Энн бросила взгляд на часы.
— Мне пора идти. Скоро придут дети.
— Сообщи хотя бы, если кого-нибудь из них арестуют.
— Тебе — первому.
Директор Гарнетт и симпатичный детектив ждали ее возле класса.
— Мисс Наварре, — произнес Гарнетт. Он всегда был ухоженный и аккуратный — в накрахмаленной рубашке и щеголеватом галстуке. Энн подозревала, что он скорее бы запал на Фрэнни, чем на нее, имея жену или нет. — Это детектив Мендес из офиса шерифа.
Детектив вежливо протянул руку. Квадратная челюсть, коренастый, смуглый, усы, как у мачо. Выражение лица у него было сдержанным, и Энн приписала это необходимости, свойственной человеку его профессии. Его рука была твердой, но по тому, как он пожимал ее руку, нельзя было сказать, что он желал доминировать.
— Мисс Наварре, простите, у меня не получилось поговорить с вами вчера. Что вы были на месте преступления, я узнал позже.
— Я приходила узнать у Фрэнка Фармана, могу ли отвезти детей домой.
— Детектив Мендес хотел бы воспользоваться моим кабинетом, чтобы поговорить с детьми, которые обнаружили труп, — сказал Гарнетт. — Желательно, чтобы вы тоже присутствовали.
— Мне кажется, им будет легче, если вы там будете, — сказал Мендес.
— Мне кажется, что им будет легче, если вы не будете беседовать в кабинете директора, — возразила Энн. — Отправляясь в кабинет директора, пятиклашка чувствует себя неуверенно.
— Дело важное, — сказал Мендес. — Им следует отнестись к этому серьезно.
— Я не позволю вам запугивать десятилетних детей, — ответила Энн, инстинктивно распрямляясь и становясь выше него. — Им и так досталось.
Мендес смотрел на нее с удивлением и замешательством.
— Не волнуйтесь, мисс Наварре. Я оставил свою дубинку у себя в кабинете.
Энн не нравилось, когда ее ставили в неудобное положение. Она обратилась к Гарнетту: