— Может быть, мы воспользуемся конференц-залом? Это не менее серьезное место, — сказала она детективу. — Однако не такое напрягающее.
— Подойдет, — одобрил Мендес.
— Я не знаю, пришли ли эти дети сегодня, — призналась Энн. — Я сказала их родителям, что если им нужна передышка…
— Мы связались со всеми родителями, — произнес Гарнетт. — Они приведут своих детей для разговора. Если потом они захотят забрать их домой — это их право.
— А как же класс?
— Вас заменят.
— Может быть, им поговорить с психотерапевтом? С кем-то, кто поможет им справиться с произошедшим? Уверена, теперь они все знают об этом.
— Я надеялся на вас, Энн, — сказал Гарнетт. — Вы же знаете детскую психологию.
— Я знаю, как вскипятить воду. Но от этого не становлюсь шеф-поваром.
— Вы справитесь.
Мендес взглянул на часы.
— Скоро придут Морганы. Мне нужно подготовиться.
Подготовка детектива состояла в проверке кассетного диктофона и наличия блокнота и ручки. Хотя он был уверен, что из этого ничего не выйдет. Женщина уже была мертва и похоронена, когда ее нашли дети. Они мало что могут сообщить ему, если, конечно, один из них не видел, как убийца покидает место преступления. Но он все равно поговорит с ними, потому что такова процедура, а он гордился скрупулезным выполнением своей работы.
Разбирая свои вещи, он взглянул на другой конец стола, где находилась учительница. Симпатичная, миниатюрная, лет двадцати пяти, очень серьезная на вид. Она чувствовала себя неуютно, стояла, скрестив руки и нахмурившись, или нервно прохаживалась туда-сюда. Уже дважды она заправляла прядь темных волос за ухо.
— Вы изучали детскую психологию? — спросил он.
Она слегка вздрогнула от неожиданности, когда он заговорил.
— Да, в колледже. Но степень не получила.
— Но вы знаете своих детей? И неплохо их понимаете?
— Школьный год только начался. Я знаю их шесть недель.
— Я их не знаю совсем. Вы встречались с их родителями?
— На родительском собрании. Беседовали один час единственный раз в жизни.
— Ну так расскажите мне о… — он сверился со своими записями, — Вэнди Морган. Какая она?
Упоминание Вэнди вызвало у нее теплую улыбку.
— Вэнди весьма уверена в себе. У нее есть свое мнение, и она не преминет сообщить вам его. Она — наша классная феминистка.
— Тогда с ней будет легко разговаривать. Хорошо. А ее мама?
— Сара. Довольно приятная женщина. Очень заботится о дочери. Преподает на местных курсах изобразительное искусство.
— А отец?
— Хороший человек. Юрист. Очень занятой. Помогает в женском центре, выступая в суде по семейным делам. По-моему, он даже защищает женщин из Сакраменто. — Она резко раздраженно выдохнула. — Зачем я вам здесь, детектив?
— Чтобы подбодрить их. И убедиться, что я не буду никого дубасить полицейской дубинкой.
Энн Наварре нахмурилась, абсолютно не впечатлившись его чувством юмора. Подумав о своей учительнице начальных классов, он припомнил, что та тоже была не в восторге.
— Когда вы прибыли на место происшествия? — спросил он, включая диктофон.
— Когда его уже огородили лентой, — сказала она. — Повсюду были полицейские. Вы это записываете?
— Просто чтобы убедиться, что аппарат работает, — ответил он, выключая его, перематывая и прослушивая слова Энн Наварре. По ее тону он понял, что она ему не доверяет.
— Где находились дети?
— Томми и Вэнди на месте преступления не было. Дэннис Фарман остался, желая посмотреть, что будет происходить. Его отец тоже там был. Думаю, вы с ним знакомы. Фрэнк Фарман.
— Кто-нибудь из детей говорил, что видел кого-то еще в чаще?
— Нет, — ответила она. — Они говорили о какой-то собаке.
— Вряд ли ее зарыла собака.
— Это не шутки.
— Я не шучу. Я иронизирую.
— Ничего смешного! — выпалила она. — И вы не иронизируете, а веселитесь.
— Да, мэм.
— Простите, — сказала Энн, отводя взгляд в сторону, скрестив, а потом опустив руки. Затем она снова заправила прядь каштановых волос за ухо. — Эта ситуация… Я слегка на взводе.
— Я понимаю. Все в порядке.
Энн украдкой взглянула на него. Она, наверное, не хотела, чтобы он заметил, — но она не доверяла ему. Однако он все понимал. Даже невинный человек рядом с полицейским начинает нервничать. Это всегда сопровождает его работу.
— Вы не подозреваемая, — объявил он.
Энн снова нахмурилась.
— Естественно, я не подозреваемая.
Она вздохнула и посмотрела в потолок, словно желая размять затекшую шею.
— А вы знаете, кем она была? — спросила Энн.
— Пока нет.
— Никто ее еще не хватился… Это плохо?
Дверь открылась, и директор Гарнетт завел в зал блондинку и маленькую девочку, ее уменьшенную копию.
Глава девятая
Вэнди входила в огромный конференц-зал с огромными окнами и огромным столом и чувствовала, что с каждым шагом становится все меньше и меньше. И хотя она уже переросла тот возраст, когда дети ходят за ручку с мамой, сейчас она не возражала бы, чтобы ее кто-нибудь взял за руку.
Мисс Наварре поначалу казалась грозной, когда смотрела на человека, сидевшего в конце стола, но потом она обернулась и слегка улыбнулась.
— Привет, Вэнди. Здравствуйте, миссис Морган, — сказала она. У Вэнди под глазами были темные круги, совсем как у ее мамы. — Ну, как ты сегодня?
— Я нормально, — ответила Вэнди. — Только немного волнуюсь, и все.
— Она плохо спала, — сказала мать. — Как и я.
— И я тоже, — призналась мисс Наварре.
— И я, — произнес человек в конце стола. Он подошел к ним и протянул руку матери Вэнди. — Детектив Мендес из офиса шерифа.
— Сара Морган.
— А ты, наверное, Вэнди, — сказал он, протягивая руку.
Вэнди пожала ее. Это было так здорово. Он походил на Магнума [10]темными волосами и усами — только был ниже, и, наверное, у него нет «феррари», и живет он не в роскошном особняке. И на нем пиджак и галстук вместо гавайской рубашки и шорт. Вот разница между кинозвездами и теми, кто работает в Оук-Нолле, подумала она.
— Я детектив, и мне поручили расследовать это дело, — объяснил он, приглашая всех сесть за стол. — И первым делом я бы хотел поговорить с тобой и твоими друзьями о том, что случилось вчера в парке. Не волнуйся. Тебя никто ни в чем не обвиняет.
— А я ничего не сделала, чтобы меня обвиняли, — уверенно сказала Вэнди, усаживаясь на ближайший к детективу стул. Она деловито расправила свою джинсовую юбку, постиранную в кислоте, и такую же джинсовую куртку, чтобы казаться взрослой и стильной. В подражание Мадонне на фото из журнала она собрала свои волосы в высокий хвост. — Дэннис ее трогал, — сказала она. — Наверное, у него не все в порядке? Он же трогал мертвого человека. Это же незаконно?
— Не всегда, — ответил детектив.
— Это все из-за Дэнниса, — сказала Вэнди. — Если бы он не был таким психом и не доставал бы нас, мы бы никогда не побежали через лес.
Детектив Мендес прервал ее, чтобы включить свой кассетный диктофон, и перечислил тех, кто присутствовал в комнате.
— Ты больше никого не видела в лесу, Вэнди? — спросил он.
— Нет.
— Никого не было рядом с трупом?
— Нет, людей не было, только собака. Она вышла из кустов, как будто охраняла ее.
— Что за собака?
— Такая страшная, с большими клыками и глазами-бусинками. Ну вы знаете.
— Питбуль?
— Наверное. Но он на нас не нападал, — поспешно добавила Вэнди. — Только зарычал, словно велел отойти от той женщины. Дэннис сказал, что собака, наверное, убила ее и зарыла там, как косточку, но это же глупо, правда?
Дальше заговорила ее мать:
— Она утверждает, они не трогали эту собаку…
— Не трогали! — настаивала Вэнди, испугавшись, что мать снова начнет этот разговор. Какая разница, трогали они собаку или нет?