С самого начала его запрос был обречен на неудачу. Посланник, которому было поручено доставить письмо, предпочел приятно провести время в столице вместо того, чтобы сразу пойти во дворец. Только добившись благосклонности одной женщины и женившись на ней, он испросил аудиенции у императора и исполнил поручение. Второе препятствие было куда более серьезным. Феодора не собиралась позволять воссоединиться Велизарию и его ветеранам, да к тому же попросту не было денег, чтобы снарядить новое войско. Некоторые подкрепления все-таки удалось наскрести и отослать — но как всегда, их было слишком мало, и прибыли они слишком поздно.
Без существенной помощи Константинополя у Велизария не было надежды собрать достаточно людей, чтобы разбить готов, и новая война зашла в безнадежный тупик. Рим переходил от одной армии к другой и постепенно превратился в обезлюдевшие и почти полностью заброшенные развалины.[87] В 548 году Велизарий уже настолько отчаялся, что послал в Константинополь с просьбой о помощи свою жену Антонину. Чума несколько утихла, дела, казалось, стали налаживаться по всей империи, и полководец надеялся, что теперь найдутся и деньги, и люди, с помощью которых можно будет остановить вторжение готов. К тому же у него было достаточно причин полагать, что его жена окажется лучшим посланником, чем тот, которого он посылал в последний раз. Будучи близкой подругой Феодоры, она могла бы обойти все бюрократические препоны, вставшие у нее на пути, и быстро добиться приема у императора. Прибыв в город, Антонина была готова встретиться со своей подругой — но ее встретили только черные траурные занавеси и Юстиниан, убитый горем. Феодора умерла.
Благодаря ей императору удалось выстоять в отчаянные дни восстания «Ника» — но для роли фактической правительницы империи она оказалась крайне неподходящей. Убежденная, что Велизарий столь же озабочен политикой, как и она сама, Феодора настроила своего мужа против единственного человека, который мог воплотить в жизнь его замыслы о возвращении потерянных земель. Хуже того — пока Юстиниан умирал в своей постели, она сочла своим личным долгом восстановление в империи монофизитства[88], дав новую жизнь ереси, споры о которой уже почти прекратились. Один этот шаг, чрезвычайно ослабив лояльность большей части Сирии и Египта, причинил больше вреда, чем любая варварская армия. Столетием позже, когда явится новый враг, его встретят как освободителя от религиозных гонений Константинополя, и большая часть Востока навсегда покинет сферу влияния Рима.
Тяжело переживая утрату, Юстиниан в 549 году вызвал Велизария в Константинополь и встретил его как брата. Обняв усталого полководца, который так верно служил ему все эти годы, он поселил его в роскошном дворце и даже воздвиг бронзовую статую в его честь. Велизарию было неловко от таких почестей, и вскоре он предпочел отойти в тень, но немногие люди в империи заслуживали большей славы. Не будь его, обширные завоевания Юстиниана были бы невозможны, и у куда более маленького государства не было бы возможности выстоять в бурях следующих столетий.
Пока Велизарий оставался в Константинополе сторонним наблюдателем, Тотила осадил Рим, и городской гарнизон, обнищавший и деморализованный, уставший от вкуса конины, открыл ему ворота, посопротивлявшись лишь для вида. Когда древняя столица пала — с начала войны уже в четвертый раз перейдя в другие руки, — Юстиниан наконец убедился, что Италию можно завоевать, только доверив единое командование одному командиру. Призвав к себе старого евнуха Нарсеса, он снарядил большую армию и поручил ее придворному.
87
Историк Прокопий, который, вероятно, присутствовал при этом, довольно неправдоподобно утверждал, что уцелело только пятьсот жителей.
88
Монофизитство — учение, согласно которому природа Христа была исключительно божественной, а не человеческой.