В начале 974 года Иоанн I Цимисхий оставил отвечать за город председателя Сената (того самого Василия Лакапина, который сделал возможным приход к власти Никифора II Фоки) и выступил из Золотых ворот во главе своей армии. Верхом на могучем белом боевом коне, в своих лучших сияющих доспехах, со своими «Бессмертными», что ехали позади него[162], император отправился в один из самых впечатляющих военных походов за долгую историю Византии.
Он начал с северной части современного Ирака, заставив перепуганного эмира Мосула заплатить ему тяжелую дань и превратив второй по могуществу эмират в зависимое государство. Не озаботившись завоеванием ставшего теперь беззащитным Багдада, Цимисхий повернул на юг, в Сирию, где армия Фатимидов, осаждавшая Антиохию, в ужасе бежала при его приближении. Но Иоанн собирал свою великую армию не для того, чтобы просто смотреть, как быстро отступают его враги. Он устремился на Средиземноморское побережье. Один за другим города Сирии и Палестины пали. Баальбек, Бейрут и Дамаск открыли свои ворота, а прибрежные города Тиверия, Акра, Кесария и Триполи выплатили громадную дань.
Ни одна крепость или твердыня не могли устоять перед мощью имперского оружия — после трехсот лет, проведенных в бездействии, византийский орел вернулся, и настроение его не было мирным. После триумфального вступления в Назарет, город, в котором Иисус почти тысячу лет назад провел свои детские годы, Цимисхий подъехал к горе Фавор и поднялся по ее склонам, чтобы посетить место преображения Христа. Как и Никифор Фока до него, император думал о том, чтобы поспешить с Иерусалимом, но в конце концов решил этого не делать. Его главной целью было ослабить Фатимидов, а не добавлять земли к империи. Когда придет время вернуть Святой город под христианское владычество, он вернется, но это задача для будущего. Приняв важное решение развернуть свою победоносную армию, Цимисхий с блеском вернулся домой.
Если бы император протянул руку и вернул Иерусалим под православное владычество, тем самым он выполнил бы величайшую мечту восточных христиан в Палестине. Вместо этого им придется напрасно ждать еще больше века, пока силы империи не ослабеют окончательно, а Запад не отправит крестоносцев, чтобы те вернули город христианскому миру.
Впрочем, в конце 975 года Византия не знала поражений, и Иоанн I Цимисхий с удовлетворением вез трофеи своей военной кампании обратно в столицу, полностью уверенный, что сделал империю сильнее, чем она была почти четыре столетия. Повсюду ее враги бежали в страхе, и казалось, что для империи нет ничего недосягаемого.[163]
Только одна вещь подпортила триумфальное возвращение в Константинополь. Когда император поинтересовался, кому принадлежат обширные земли, по которым они проезжают, ответ оставался одним и тем же, хотя миля сменяла милю — Василию Лакапину. Добродушный Цимисхий был не столь неутомим в стремлении ограничить рост земельных владений знати, как его предшественник, но это чрезмерное богатство привело его в ярость, и он объявил, что по прибытии в столицу проведет подробное расследование.
Не собираясь позволить этому случиться, испуганный первый министр сделал единственное, что ему оставалось. Встретив императора с преувеличенным воодушевлением, он незаметно капнул яд в его пищу. За несколько дней яд сделал свое дело. Иоанн I Цимисхий присоединился к своему дяде и Юлиану Отступнику — многообещающим императорам, которые погибли в полном расцвете сил. Христиане Святой земли тяжело переживали гибель освободителя, а далеко в Каире Фатимиды вздохнули с облегчением. Великий завоеватель был мертв.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ВАСИЛИЙ БОЛГАРОБОЙЦА
«С того дня, когда Царь небесный призвал меня, чтобы я стал императором… никто не видел, чтобы мое копье лежало без дела… О люди, видящие мою могилу, помяните меня за мои походы в своих молитвах».
Самым удивительным в Македонской династии было то, что ее величайшие императоры были, по сути, самозванцами, людьми без кровных уз с троном, которые лишь утверждали, что защищают интересы законных наследников. Но Роман II Лакапин, Никифор II Фока и Иоанн I Цимисхий были настолько выдающимися, настолько поразительными людьми, что было очень просто позабыть о туманных фигурах, чье место они заняли.
162
«Бессмертные» были элитной кавалерией, в которую отбирали по критериям храбрость и умения. Они продолжали быть основой византийской армии вплоть до правления Алексея I, то есть еще более века после описываемых событий.
163
Цимисхий выдал свою племянницу замуж за западного императора Оттона II и, поступив так, преуспел в объединении правящих династий обеих империй впервые со времен Феодосия в IV веке. Мысль о возрождении единой неразделенной империи внезапно перестала казаться такой уж невозможной.