Приведём примеры.
(1) О следующей группе слов, взятых вне текста: изысканность, грациозная стройность, нега и т. п., с большой долей уверенности можно сказать, что их используют, когда говорят о женщине. Однако в стихотворении Н. Гумилёва эти слова характеризуют… жирафа:
Благодаря этому семантическому сдвигу при восприятии стихотворения возникает удивительный «оптический» эффект: в изображении необыкновенного животного угадывается образ юной женщины, к которой поэт обращается[15].
(2) Использование в художественном тексте разных лексических единиц для номинации одного и того же объекта, например, персонажа, позволяет автору не только по-разному охарактеризовать его, но и передать представление о нём, свойственное другим персонажам, его оценку другими персонажами.
Например, в рассказе Ю. Трифонова «Прозрачное солнце осени» об Анатолии Кузьмиче Величкине, работнике аппарата крупного московского спортивного общества, сказано:
– «Ведь он талантливый человек, а стал администратором». Эти слова принадлежат человеку, с которым они двадцать лет назад вместе учились в Институте физкультуры и, возможно, были приятелями;
– «…стал чиновником». Так думает о нём тренер баскетбольной команды, который хорошо знает и професиональный уровень, и отношение своего начальника к делу.
Различные номинации, отражающие разные точки зрения, «разные голоса» (М.М. Бахтин), делают характеристику персонажа более объёмной[16].
Современные психолингвистические исследования исходят из понимания значения слова как достояния личности, как «средства выхода на личностно переживаемую индивидуальную картину мира во всём богатстве её сущностей, качеств, связей и отношений, эмоционально-оттеночных нюансов и т. д.» (Залевская 1999: 134).
Таким образом, значение слова, представленное как в словаре национального языка, так и в ментальном лексиконе отдельного носителя этого языка, – явление сложное и разноплановое. В речевом употреблении, в тексте со значением слова происходят ещё более захватывающие изменения: оно превращается в смысл.
Л.С. Выготский писал: «Слово, взятое в отдельности в лексиконе, имеет только одно значение. Но это значение есть не более как потенция, реализующаяся в живой речи, в которой это значение является только камнем в здании смысла… Слово приобретает свой смысл только во фразе» (Выготский 2000: 498; курсив наш. – Н.К.).
Вслед за Л.С. Выготским А.Р. Лурия определял значение как объективно сложившуюся систему связей, которые стоят за словом, одинаковую для всех членов данного лингвокультурного сообщества систему обобщений, понимая под смыслом «индивидуальное значение слова, выделенное из этой системы связей. Оно состоит из тех связей и отношений, которые имеют отношение к данному моменту и данной ситуации» (Лурия 1998: 60; курсив наш. – Н.К.), т. е. к моменту и ситуации речи (текста).
Смысл возникает либо в результате актуализации в тексте одного (или нескольких) из элементов значения (например, одного значения многозначного слова), либо в результате «наращивания» на основе лексического значения слова нового контекстуального, содержательного фрагмента.
Рассмотрим это теоретическое положение на примере из конкретного текста – стихотворения Д.А. Пригова:
Обратим внимание на то, как называет поэт своего героя: господин. Это стихотворение написано до 1985 года и всех последующих изменений в нашей жизни, затронувших и язык (прежде всего, его семантику), поэтому обратимся к словарю того времени.
«Словарь русского языка» С.И. Ожегова толкует значение слова господин следующим образом: «1. При фамилии или звании (в дореволюционное время, а также по отношению к иностранцам) – форма вежливого упоминания или обращения. 2. В буржуазно-дворянском обществе: человек, принадлежащий к привилегированному классу. 3. Человек, обладающий властью эксплуатировать зависимых от него людей; барин; повелитель. 4. чего. Тот, кто властен распоряжаться чем-н. (устар.) Г. положения. Г. своего слова. Сам себе г. (вполне самостоятельный человек)» (Ожегов 1961: 137).
16
Методическую разработку этого рассказа для занятия по русскому языку см.: Кулибина 1987: 104–117.