Цельность (целостность) текста предполагает «единство замысла, семантической программы, из которой, как из почки цветок, вырастает, развивается текст. Только тот речевой отрезок именуется целостным, в основе которого лежит некое смысловое единство» (Горелов, Седов 1997: 53).
Для автора любое порождаемое им речевое произведение цельное, но для читателя оно может не быть таким. Более того, один и тот же текст разными читателями может восприниматься по-разному, т. е. текст может быть более или менее цельным для конкретного читателя. Таким образом, цельность текста возникает во взаимодействии автора и читателя, «в самом процессе общения» (А.А. Леонтьев), т. е. цельность (в отличие от связности) – психолингвистическая категория.
В художественном тексте автор может «играть» внешними признаками связности, заведомо обманывать читателя, направлять его мысль по ложному «следу» и пр. (классический пример – нарушенная хронология событий в «Герое нашего времени» М.Ю. Лермонтова), и это при том, что художественные тексты, как правило, в высшей степени отмечены категорией цельности.
При работе над художественным текстом на уроке русского языка как иностранного нет необходимости специально анализировать (выявлять и разбирать) языковые средства цельности и связности. Читатель должен понять текст именно как законченное и целостное явление, имеющее смысл. Задача преподавателя – помочь ему в этом, именно помочь учащемуся самому понять, а не объяснить ему. Эта помощь заключается в определённой организации работы над текстом, в последовательности предлагаемых вопросов и заданий (об этом см. в разделе «О методике»).
1.3. Что такое дискурс? Как связаны между собой текст и дискурс? Можно ли говорить о художественном дискурсе?
Термин дискурс не принадлежит к числу традиционных, устоявшихся: существует большой разброс мнений учёных при его определении, тем более что этот термин бытует не только в лингвистике, но и в социологии, психологии социальной деятельности, политологии, логике, философии и др.
Определяя дискурс, многие учёные сходятся в том, что это сложное коммуникативное явление, включающее в себя лингвистические и экстралингвистические компоненты, влияющие на его порождение и восприятие (Т.А. ван Дейк, А.Е. Кибрик, Ю.Н. Караулов). По выражению Х. Вайнрайха, дискурс – «это, безусловно, такое единство, в котором всё взаимосвязано» (цит. по: Дресслер 1978: 111). Иногда при толковании этого понятия используются метафоры, например, так поступает Н.Д. Арутюнова в словарной статье, посвящённой дискурсу: дискурс – это речь, «погружённая в жизнь» (Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 137).
Говорят о национальном, например русском, дискурсе как вербализованной речемыслительной деятельности, осуществляемой на русском языке представителями национально-лингвокультурного сообщества (В.В. Красных), а также о его «модификациях» в различных сферах, например о политическом дискурсе, поэтическом и т. п.
Для наших дальнейших рассуждений важно, что дискурс понимается как совокупность процесса и результата[19]. Вербализованная речемыслительная деятельность (дискурс как процесс) проявляет себя в совокупности текстов, порождённых в процессе коммуникации (дискурс как результат). Таким образом, текст предстаёт как выделяемая в дискурсе единица.
В дискурсе выделяют два плана: собственно-лингвистический и лингво-когнитивный. Первый напрямую связан с языком, проявляет себя в используемых языковых средствах, второй – с языковым сознанием, «отвечая» за выбор языковых средств, влияет на процессы не только порождения, но и восприятия текстов (что особенно важно для нас), проявляясь в контексте и пресуппозиции (Красных 1999). Выделение двух планов дискурса – собственно лингвистического и лингво-когнитивного – актуально и для его единицы – текста.
Под языковым сознанием нередко понимают некую сущность, представленную триадой «язык – мышление – сознание»[20], единый ментально-лингвальный комплекс (термин В.В. Морковкина). Это связано с тем, что не представляется возможным разделить язык и мышление, мы не можем «взять уже в исходном пункте язык и мышление отделёнными друг от друга, а должны взять единое, выступающее какой-то своей стороной на поверхность и внутренне ещё не расчленённое целое» (Щедровицкий 1995: 449–450).
20
Сознание, как последний член этой цепочки, практически отождествляется с мышлением (Кубрякова, Демьянов, Панкрац и др. 1996; Гудков 1999 и др.).