Многие также, размышляя об интеграции веры и работы, обращались к источникам из прошлого. Протестантские реформаторы XVI века, в частности Мартин Лютер и Жан Кальвин, утверждали, что всякий труд – и даже так называемый «мирской труд» – был призванием от Бога в той же мере, в какой служение монаха или священника[7]. Основоположники лютеранского богословия особенно подчеркивали достоинство любой работы, говоря, что Бог заботится о человеческом роде, дает ему пищу, одежду и жилье с помощью труда человека. Когда мы работаем, как часто говорится в лютеранской традиции, мы есть «персты Божьи», мы осуществляем провиденциальную любовь Бога к другим. В таком понимании цель работы – уже не просто поддержание своей жизни, а любовь к ближнему, и в то же время оно освобождает нас от бремени использования труда лишь для того, чтобы возвеличить себя.
Такие представители реформатской (или кальвинистской) традиции, как Абрахам Кайпер, отмечали еще один аспект труда как призвания. В работе мы не только осуществляем заботу о творении, но также его направляем и структурируем. Согласно таким представлениям реформатов цель труда – создание общества, которое прославляет Бога и позволяет людям жить в благополучии. Да, нам следует любить ближнего, но христианство содержит крайне специфичное учение о человеческой природе и о том, что ведет людей к процветанию. Наша работа должна соответствовать этому учению. Таким образом, быть верующим на работе означает действовать на основе этого христианского «мировоззрения»[8].
Цель труда – создание общества, которое прославляет Бога и позволяет людям жить в благополучии
Все эти различные традиции давали в чем-то разные ответы на вопрос о том, как нам заново открыть смысл профессиональной жизни. Эти течения, которые порой плохо сочетаются одно с другим, сбивают христиан с толку. Лютеранское богословие в целом отвергает представление реформатов о «мировоззрении» и говорит, что работа христианина не должна слишком сильно отличаться от работы нехристианина. Большой церкви не свойственно присущее евангелическим христианам беспокойство о благовестии, поскольку в ней не принято думать, что единственный путь к спасению лежит через классическое христианство. Многие находили, что писатели, ставящие на первое место мировоззрение и организацию, преуменьшают значение внутренней перемены сердца. Но даже эти критики продолжают спорить между собой о том, на что похожи на самом деле внутреннее преображение и духовный рост. Таким образом, если вы христианин, стремящийся воплощать свою веру в профессиональной деятельности, вам приходится оценивать значение самых разных идей из примерно такого списка значений служения Богу на работе:
• отстаивать социальную справедливость в мире,
• быть честным самому и евангелизировать своих коллег,
• просто умело и превосходно исполнять свою работу,
• создавать красоту,
• трудиться из христианского побуждения прославлять Бога, стремясь в итоге оказывать соответствующее влияние на общество,
• трудиться с благодарным и радостным сердцем, преображенным Евангелием, независимо ото всех успехов и неудач,
• делать то, что доставляет тебе величайшую радость и пробуждает страсть,
• зарабатывать как можно больше денег, чтобы можно было проявлять величайшую щедрость.
Дополняют ли эти положения одно другое или они на самом деле противоречат друг другу? Трудный вопрос, поскольку каждое из них по меньшей мере опирается на Библию. И сложность заключается не только в том, что здесь перед нами представлено многообразие богословских предписаний и культурных факторов, но и в том, что все они действуют по-разному в зависимости от сферы или типа работы. Христианские этика, мотивы, идентичность, свидетельство и мировоззрение определяют нашу работу особым образом в зависимости от характера этой работы.
Иными словами, если вы, допустим, христианский сапожник или пианист – как ваше мировоззрение влияет на изготовленные вами ботинки или на то, как вы играете «Лунную сонату»? Ответ здесь не так прост.
Кто избавит нас от этих сложностей? Большинство людей, которые начали читать книги об интеграции веры и работы либо стали участниками групп, посвященных этому вопросу, либо (а) знакомы только с одним из этих течений, либо (б) уже запутались, поскольку могли познакомиться с противоречивыми мнениями разных направлений. В целом церквам и религиозным организациям свойственны несбалансированные представления о вере и работе, так что они подчеркивают одну-две из этих позиций, забывая о других. Тем не менее попытка просто совместить все эти вещи в надежде, что из них выстроится цельное здание, – не решение проблемы.
7
Лютер, Кальвин и другие деятели протестантской Реформации формулировали доктрину труда в полемике со средневековой Римско-католической церковью. В Средневековье было принято думать, что труд необходим для обретения временных благ этой жизни, но он мало что значит для достижения вечных благ жизни будущей. Поэтому работа была маловажной темой. Реформаторы же полагали, что труд человека стоит в самом центре замысла Бога о человеческой жизни. Кальвинисты считали, что труд продолжает работу Творца по строительству общества, воздающего честь Богу. Лютеране видели в нем инструмент провиденциальной заботы Бога о творении. Но католическое богословие труда не стояло на месте. Энциклика папы Льва XIII 1891 года
8
О вкладе деятелей протестантской Реформации в наше понимание труда подробнее будет рассмотрено в других разделах книги.