Что же могут рассказать они о личности Николаева? У Николаева было высокое самомнение, он говорил о себе напыщенно и эмоционально. Однажды он написал: «Я редко когда ошибался». В записи от 18 октября 1934 г. содержится следующий пассаж: «Я хочу умереть с такой же радостью, как и родился. Я буду бороться с такой же силой, как жил и работал»[110]. В своем письме, озаглавленном «Мой ответ перед партией и отечеством», он писал: «Как солдат революции, мне никакая смерть не страшна. Я на все теперь готов, а предупредить этого никто не в силах. Я веду подготовление подобно А. Желябову <...> И готов быть на это ради человечества, оставляя на добрых людей — мать, жену и малолетних детей <...> Привет царю индустрии и войны Сталину»[111]. Данное письмо датировано 25 августа[112]. Очевидно, что мысль о каких-либо действиях, которые могут привести его к смерти, посещала этого человека задолго до убийства Кирова. Желябов был одним из руководителей «Народной Воли», которая организовала в 1881 г. убийство императора Александра II. Упоминание Желябова ясно указывает на то, что Николаев действительно замышлял совершение убийства подобного рода.
Примерно к этому же времени относится прощальное письмо Николаева к своей матери, начинающееся словами «Последнее прости...», в котором он пишет: «Скоро для тебя будет большое горе и обида — ты потеряешь меня безвозвратно <...> Я благодарю тебя за жизнь, которую ты мне дала. Ты не унывай и не робей. Я хочу, чтобы ты взяла мое тело, захоронила бы там, где хочешь <...> на память моим детям. Прощай, дорогая моя мама <...> Твой Леонид»[113]. Еще в одном письме от 14 октября он, обращаясь к «дорогой жене и братьям по классу!», пишет следующее: «Я умираю по политическим убеждениям, на основе исторической действительности... Поскольку нет свободы агитации, свободы печати, свободного выбора в жизни, и я должен умереть. Помощь из ЦК (Политбюро) не подоспеет, ибо там спят богатырским сном»[114]. Это последнее из упомянутых выше писем может свидетельствовать о том, что у Николаева были определенные политические мотивы для убийства Кирова. Политические убеждения Николаева и возможность того, что он был связан с бывшими оппозиционерами внутри партии, более детально обсуждаются в гл. 5 и 10.
На что же жил Николаев после того, как потерял работу в апреле 1934 г.? Особенно интересным этот вопрос предстает в контексте так называемого консульского дела, согласно которому Николаев якобы брал деньги у иностранных консулов[115]. Мы немного знаем о финансовом положении его семьи в годы, непосредственно предшествовавшие убийству Кирова. Есть данные, что ему плохо платили на заводе «Красный Арсенал» и что его жена испытывала трудности при поиске постоянной работы[116]. Однако потом финансовое положение этой семьи существенно улучшилось. Например, в 1933-1934 гг. они снимали дачу, что говорит о наличии кое-каких накоплений[117]. Так как теща Николаева жила с ними, то всего в их семье насчитывалось пять человек[118].
После того, как Николаев потерял работу в Институте истории партии, сведения о финансовом положении его семьи довольно противоречивы. Записи в дневнике свидетельствуют о том, что после его увольнения семья испытывала определенные финансовые трудности. Например, 11 июля он написал: «Деньги на исходе, берем взаймы. Сегодня весь мой обед состоял из 2х стаканов простокваши». Еще одна похожая запись была сделана 21 ноября: «Сегодня принес с огорода ½ мешка картошки. На лице у всех улыбка, радость. Изоголодались до того, что хоть г... мешок принеси — рады будут...»[119]. В адресованном Политбюро письме (октябрь 1934 г.) он пишет, что скоро он и его семья будут выброшены из квартиры. В том же самом письме он требует, чтобы ему немедленно дали путевку в санаторий; «если нет этой возможности, то я должен бросить веру и надежду на спасение»[120]. Зарплаты его жены было явно недостаточно для того, чтобы кормить и одевать семью из трех взрослых человек и двух детей. И дача больше не была для них признаком достатка: Николаев использовал этот земельный участок для выращивания картошки[121].
118
В автобиографии Мильды Драуле, написанной в июне 1933 г., ее отец в это время жил там же.