Предложение платить двенадцать гиней[3] в неделю решило дело. Капитан Тревильян поехал в Экземптон, снял там маленький дом на окраине за две гинеи в неделю и передал Ситтафорд-хаус миссис Уиллет, затребовав вперед половину арендной платы.
– Дуракам закон не писан, – пробормотал он.
Однако Барнэби, взглянув сегодня украдкой на миссис Уиллет, подумал, что она не похожа на дуру. Эта высокая женщина с довольно несуразными манерами, судя по лицу, была скорее хитра, чем глупа. Она, по-видимому, любила наряжаться и говорила с колониальным акцентом. Казалось, она совершенно удовлетворена сделкой. Несомненно, дела ее обстояли благополучно, и от этого, как не раз отметил Барнэби, сделка казалась еще более странной. Она не относилась к тем женщинам, которые бы с радостью заплатили за уединение.
Как соседка она оказалась на удивление приветлива. Приглашения посетить Ситтафорд-хаус раздавались направо и налево. Капитану Тревильяну постоянно говорилось: «Считайте, что мы и не снимали у вас дома». Однако Тревильян слыл женоненавистником. Поговаривали, что в юные годы он был отвергнут. Он упорно не отвечал на приглашения.
Прошло два месяца, как поселились Уиллеты, и возбуждение, вызванное их появлением, прошло.
Барнэби, по натуре молчаливый, совершенно забыл о необходимости поддерживать беседу – он продолжал изучать хозяйку. «Прикидывается простушкой, а сама не проста», – таково было его заключение. Взгляд его остановился на Виолетте Уиллет. Хорошенькая, тощая, конечно, да все они теперь такие. Ну что хорошего в женщине, которая не похожа на женщину? Газеты пишут, причуды моды повторяются, как витки спирали, времена тоже… Он заставил себя включиться в беседу.
– Мы боялись, что вы не сможете прийти, – сказала миссис Уиллет. – Помните, вы говорили, что не сможете? Мы так обрадовались, когда вы сказали, что все-таки придете.
– Пятница, – доверительно сказал майор Барнэби.
Миссис Уиллет была озадачена:
– Пятница?
– По пятницам я хожу к Тревильяну. По вторникам он приходит ко мне. И так уже много лет.
– А! Понимаю. Конечно, живя так близко…
– Своего рода привычка.
– И до сих пор? Он ведь живет теперь в Экземптоне…
– Жалко расставаться с привычками, – сказал майор Барнэби. – Нам бы очень не хватало этих вечеров.
– Вы, кажется, участвуете в конкурсах? – спросила Виолетта. – Акростихи[4], кроссворды и прочие штуки.
Барнэби кивнул:
– Я занимаюсь кроссвордами. Тревильян – акростихами. Каждому – свое. – И, не удержавшись, добавил: – В прошлом месяце я получил приз за кроссворды – три книжки.
– О, в самом деле? Вот замечательно. Интересные книжки?
– Не знаю. Не читал. По виду не скажешь.
– Главное, что вы их выиграли, не так ли? – рассеянно сказала миссис Уиллет.
– Как вы добираетесь до Экземптона? – спросила Виолетта. – У вас ведь нет машины.
– Пешком.
– Как? Неужели? Шесть миль.
– Хорошее упражнение. Что такое двенадцать миль? Быть в форме – великая вещь.
– Представить только! Двенадцать миль! Но вы с капитаном Тревильяном, кажется, были хорошими спортсменами?
– Бывало, ездили вместе в Швейцарию. Зимой – зимние виды спорта, летом – прогулки. Тревильян был замечателен на льду. Теперь куда нам!
– Вы ведь были чемпионом армии по теннису? – спросила Виолетта.
Барнэби покраснел, как девица.
– Кто это вам сказал? – пробурчал он.
– Капитан Тревильян.
– Джо следовало бы помалкивать, – сказал Барнэби. – Слишком много болтает. Как там с погодой?
Чувствуя, что он смущен, Виолетта подошла за ним к окну. Они отодвинули занавесь. За окном было уныло.
– Скоро опять пойдет снег, – сказал Барнэби. – И довольно сильный.
– Ой, как я рада! – воскликнула Виолетта. – Я считаю, что снег – это так романтично. Я его никогда раньше не видела.
– Какая же это романтика, если замерзают трубы, глупышка! – сказала мать.
– Вы всю жизнь прожили в Южной Африке, мисс Уиллет? – спросил майор Барнэби.
Оживление исчезло, девушка ответила, будто смутившись:
– Да, я в первый раз уехала оттуда. И все это ужасно интересно.
Интересно быть запертой в деревне среди болот? Смешно. Он никак не мог понять этих людей.
Дверь отворилась, и горничная объявила:
– Мистер Рикрофт и мистер Гарфилд.
Вошел маленький сухой старик, за ним румяный энергичный юноша. Юноша заговорил первым:
– Я взял его с собой, миссис Уиллет. Сказал, что не дам умереть в сугробе. Ха, ха! Я вижу, тут у вас – как в сказке. Рождественский огонь в камине.
3
4