— Если таково желание Вашего Высокопреосвященства,— отвечал нунций,— я охотно буду переводить дальше, хотя мы имеем дело с документом весьма причудливым, в котором царит дух безбожия.
— Это не страшно,— сказал кардинал.— Видите ли, есть тексты, которые привлекают именно своим бесстыдством. По крайней мере, они часто открывают такие стороны мнений, с которыми нам иногда необходимо считаться. Мы здесь замкнуты, словно в крепости. И не будет никакого вреда время от времени выбираться наружу за глотком свежего воздуха.
— Это воздух отравленный, Ваше Высокопреосвященство! — воскликнул Караколли.— Una pestilenza[56]!
— Ну что ж, мы оденем маску,— сказал Бонино.
Это предложение вызвало смех присутствующих. Потом он добавил, подмигнув:
— Larvatus prodeo[57] — почему бы и нет?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой Сильвестр прибывает в Рим, а Сальва решает прекратить чтение “Жития”. И чем все это закончилось
“Выйдя из Геенны, Сильвестр сразу же отпустил душу отца на свободу. Однако она не умела летать. Ее хрупкие крылышки затрепетали в отчаянном усилии, и она упала на землю.
— Мой сын, напрасно ты меня оттуда вытащил. Ты видишь, я не способен оставить землю, где я родился.
— Ты сможешь ее покинуть,— сказал Сильвестр.— Подумай о нежной сладости Рая, где Сабинелла, твоя супруга, тебя ожидает в радости.
— Я не смогу выдержать ее взгляд. Я был так беспощаден к ней. Разве такое злодеяние можно простить?
— Все Небо тебя простило. Ты был обманут Сатаной. Лети. Возвращайся в дом, тебе принадлежащий.
Душа опять попыталась взлететь, но ее усилия были тщетными, и вскоре стало очевидно, что ей это никогда не удастся. И тогда вдруг раздался скрипучий голос. Это заговорил попугай Гермоген, сидевший на ветке дерева:
— Базофон, я твоих замыслов толком не знаю, но поскольку речь идет о том, чтобы отправиться туда, где тепло и сладко, я готов предоставить свои крылья в услужение этой душе, ибо она слишком слаба и на своих собственных летать не может. Таким образом, я докажу тебе, недоверчивый поклонник Назарянина, что ученики великого Гермеса остаются связующим звеном между Землей и Небом.
— А почему бы и нет? — воскликнул Сильвестр,— Маленькая душа моего отца, садись на спину этой птицы. И не бойся: скоро мы с тобой встретимся в царстве вечного знания.
Так и сделали. Попугай снизился, чтобы душа смогла взобраться ему на спину. Потом, когда она там удобно устроилась, он взлетел.
Что касается Сабинеллы, то она встревоженно наблюдала за тем, как ее сын спустился в царство тьмы, опасаясь, что он уже никогда не возвратится к свету. Какова же была ее радость, когда она узнала, что Сильвестру удалось освободить душу Марциона! Поэтому, увидев, что Гермоген несет ее на себе по направлению к Небу, она бросилась к Марии, Святой Богородице.
— Тот, кто был моим палачом, приближается к вратам обители праведных. Это он сделал меня мученицей, и благодаря этому я познала вечное блаженство. Значит, надо принять его с радостью.
— Отправим ему навстречу отряд ангелов,— сказала Святая Дева.— Этот попугай не знает дороги. Не утащит ли он твоего Марциона на Олимп?
— Избави Бог! — с ужасом воскликнула Сабинелла.
— Не бойся,— успокоила ее Мария, улыбаясь.
И приказала ангельской когорте отправиться на границу третьего неба и там встретить попугая и оседлавшую его душу наместника...”
В этот момент монсеньора Караколли, переводившего текст, прервали. Дверь в библиотеку робко отворилась, и вошел каноник Тортелли. Его лицо было красным от смущения.
— О Ваше Высокопреосвященство, Монсеньор, господа, извините меня, пожалуйста. Я не знал...
— Войдите, Тортелли,— приказал кардинал Бонино.— Мы рады вас видеть.
Каноник медленно вошел в зал, потупив взор. Потом порывисто опустился на колени у ног кардинала и с пылким чувством поцеловал его перстень.
— Говорите, Тортелли. Не бойтесь. И встаньте, прошу вас.
Каноник остался коленопреклоненным. Он низко опустил голову, и, казалось, его голос исходит из-под стола.
— Я полагал, что в папке... той, которую обнаружил профессор Сальва и которую открыл монсеньор Караколли... Я хотел сделать как лучше, поверьте... Я думал, что это и есть позорный документ. Поэтому я взял рукопись и унес. Но это оказалась лишь легенда “Чудо святого Ко-лумбана”.
— А что бы вы сделали с рукописью, если бы это действительно оказался “Базофон 666”? — спросил Сальва.