Анна вытягивает мизинец и указательный палец в виде рожков классическое заклятье от дурного глаза.
— В доме что-то есть, — говорит она.
— И это что-то идет на пользу электрикам, — замечает Джузеппина.
— Ты еще! — обрывает ее комиссар. — Ты ведь ни во что не веришь.
Джузеппина заворачивает в старый номер «Темно» свое вязание.
— Верю, во что нужно верить, — возражает она.
Комиссар Аттилио притрагивается к паху — тоже помогает против сглаза.
— Я вас напугала, синьор комиссар? — спрашивает Джузеппина.
И смеется. Она зубастая, как негритянка, зубы у нее желтые.
— Мне надо еще в комиссариат заглянуть, — говорит дон Аттилио.
— Много у тебя работы? — осведомляется Анна.
— Да вот это дело с швейцарским туристом…
— Ах тот, у которого украли полмиллиона лир?
— Да, — говорит комиссар, — неподалеку от виллы дона Чезаре.
— Да кто же это оставляет просто так в машине полмиллиона лир? удивляется Анна.
— И кто же это проводит ночь в низине? — смеется комиссар. — Недолго и малярию подцепить.
— Ну, я тоже иду, — говорит Джузеппина.
— Уже уходишь? — спрашивает Анна.
— Мне еще надо платье к вечеру выгладить.
— А ты сегодня идешь на бал? — спрашивает комиссар.
— У меня, слава богу, нет мужа, некому меня в заточении держать.
— Только, пожалуйста, не заводите опять споров, — проси! Анна.
Комиссар с Джузеппиной выходят вместе.
Претура помещается в старинном дворце, построенном еще Анжуйскими королями, напротив дворца Фридриха II Швабского, после того как сын последнего, король Манфред, был разбит анжуйцами. На лестничных переходах то и дело попадаются какие-то темные закоулки.
Комиссар Аттилио заталкивает Джузеппину в угол, обнимает ее.
— Поцелуй меня, — просит он.
— Нет, — отказывается она.
Вытянув обе руки, упершись ладонями ему в грудь, Джузеппина отпихивает Аттилио. Но так как для этого ей приходится прогнуться, она прижимается к нему всем животом. И хохочет.
— Один поцелуй, только один поцелуй, — не отстает он.
— Нет, — отвечает она.
— Почему же вчера да, а сегодня нет?
— Это как получится.
Комиссару никак не удается согнуть худенькие руки, упершиеся ему в плечи и удерживающие его на почтительном расстоянии — у Джузеппины энергии хватит на двоих. А она по-прежнему хохочет. В полумраке он различает только огромные лихорадочно блестящие глаза да толстые губы, резко обведенные помадой.
— Прошу тебя, — говорит комиссар.
— Проси получше!
— Ну умоляю.
— Скажи: умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!
— Умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!
Опираясь затылком о стену, выгнувшись всем телом, она по-прежнему удерживает на расстоянии склонившегося к ней мужчину.
— Разрешишь завтра жене пойти со мной на пляж?
— Да.
— В купальном костюме?
— Да.
— Клянись!
— Клянусь.
— Клянись Мадонной.
— Клянусь Мадонной!
Джузеппина сгибает руки в локтях и разрешает себя поцеловать. И сама умело отвечает на поцелуй. Он поласкал ее рукой, и она позволила себя поласкать.
— Я буду ждать тебя в машине после бала, — говорит он.
— Нет, нас могут увидеть, — возражает она.
— Я же буду ждать у моста, в конце пляжа. Поедем в сосновую рощу.
— Ты отлично знаешь, что я не собираюсь быть любовницей женатого мужчины.
— Я буду делать то, что ты сама пожелаешь.
— Кто знает, — тянет она, — может, я сама не смогу удержаться.
— Тем лучше.
— Тебе известны мои условия.
— Ты говоришь так, как будто ты уже сейчас моя любовница, — возражает он.
Воспользовавшись минутной передышкой в разговоре, она высвобождается из его объятий.
— Нет, — говорит она, — это вовсе не одно и то же. К счастью для меня.
Она уже на верхней ступеньке лестницы. И мурлычет себе под нос южную поговорку:
Потом бегом спускается вниз.
Из окна своего кабинета комиссар Аттилио смотрит, как Тонио медленно кружит на «ламбретте» по Главной площади.
Помощник комиссара с бумагами в руке ждет, когда к нему обратится начальник.
— На какие такие деньги Тонио дона Чезаре купил себе «ламбретту»? спрашивает комиссар.
— Я уж и сам об этом подумал, — отвечает помощник.
— А как же не думать, — замечает комиссар.
— Я даже справки навел. Деньги швейцарца никакого отношения к «ламбретте» не имеют. За мотороллер дон Чезаре платил.