– Сколько они у нас пробудут, мама? – спросила Элизабет, накрывая на стол.
– Сколько им захочется. Твой отец совершенно непоколебим в этом отношении.
– Но зачем они приехали из Англии в Массачусетс? По государственному делу?
– Довольно вопросов. Принеси-ка воды.
На чердаке Нед придвинул стул к окну, предложил Уиллу сесть и принялся подстригать ему волосы. Они были в бегах с апреля. Полтора месяца в Англии, ночуя в чужих домах, в амбарах и под живыми изгородями. Парламент объявил их в розыск за попытку поднять армию против сделки о возвращении изгнанного Карла II. Потом десять недель проболтались на вонючем корабле. Темные локоны сыпались с Уилла горстями.
– Может, достаточно, Нед? – запротестовал он спустя какое-то время. – А то буду лысый, как яйцо.
– Пока недостаточно, чтобы выглядеть респектабельно, а именно такой вид мы должны приобрести. Если будем выглядеть как беглецы, то и обращаться с нами будут соответствующим образом. Переходим к лицу, солдат. Пришло время расстаться с бородой.
Присев перед Уиллом на корточки, он занялся спутанной массой волос, доходившей зятю почти до груди. Ножницами полковник работал ловко. Давным-давно, в двадцатые годы, еще до войны, он был учеником в торгово-портняжной компании, постигая все тонкости работы с тканями, и пальцы до сих пор помнили навыки обращения с инструментом.
Лицо, проступившее, когда бо́льшая часть бороды исчезла, было мужественным и умным, исполненным духовной силы – такому лицу место на страницах «Книги мучеников» Фокса[3], подумал Нед. И его молодой спутник как раз бы в нее попал, не убеди он его бежать.
– Вот сейчас хватит. – Нед показал зятю результат своих трудов в зеркале, вручил ему ножницы и занял место на стуле. – Теперь приведи в порядок меня.
Уилл замялся. Его тесть всегда отличался изысканным вкусом, начиная от расшитых жилетов и дорогих туфель и заканчивая роскошным домом на Кинг-стрит близ дворца Уайтхолл. Не одни левеллеры упрекали полковника в тщеславии. Старик наверняка тоскует, лишившись всего, но не произнес до сих пор ни единой жалобы. Под тяжестью событий минувшего года волосы его стали почти совсем седыми.
Он осторожно щелкнул ножницами.
– Смелей, Уилл, – весело скомандовал Нед. Но когда обрезки посыпались на пол, он заметил, что они цвета гусиных перьев, а посмотревшись в зеркало, с ужасом осознал, что стал седым, как те старые солдаты-роялисты, что просят милостыню в Лондонском Сити. И отложил зеркало.
Спустившись через полчаса в кухню на ужин, они предстали перед хозяевами в совершенно преображенном облике. Гости избавились от вонючих армейских курток из кожи. От вымытых в реке тел веяло чистотой. Сидящие за столом среди семейства Гукинов двое мужчин в рубашках ничем не отличались от прочих английских обитателей Массачусетса. И слава богу, подумалось Мэри Гукин. Быть может, им удастся-таки не привлечь к себе внимания.
Дэниел склонил голову:
– Благословенно имя Твое, о Господь, за щедрые дары, которыми питаешь Ты нас в час сей. Прости нам грехи наши и слабости, обереги и сохрани Церковь Твою в эти времена испытаний и пошли нам здоровье, мир и истину, ради Христа, единственного нашего Спасителя. Аминь.
– Аминь.
Дэниел поднял глаза, улыбнулся и простер руки.
– Ешьте.
Ужин был довольно скромным: свежеиспеченный хлеб, сыр, маринованный язык. Гости поглощали еду, как люди, умирающие с голоду. Тем не менее они старались не забывать о хороших манерах, отламывая хлеб по кусочку и прожевывая каждый, прежде чем отправить в рот следующий. Дэниел поставил на стол кувшин с пивом. Нед согласился, а Уилл отказался.
– Отец Уилла был проповедником, который придерживался строгих пуританских правил, – пояснил Дэниел причину такого воздержания жене.
– Это так, полковник Гофф? – вежливо осведомилась она.
Уилл проглотил кусочек хлеба, прежде чем ответить.
– Весьма строгих. Он отказывался совершать крестное знамение во время крещения, не дозволял обмена кольцами во время бракосочетания и не облачался в стихарь. Он подписал петицию к королю с осуждением подобных практик, за что потерял место в Сассексе. Ему пришлось перебраться в Уэльс.
– А это для любого человека страшное наказание, – вставил Нед.
Уилл усмехнулся и покачал головой.
– Вы уж простите его, миссис Гукин. Я за годы натерпелся от его шуток. Дело в том, что я родом из Уэльса – это, наверное, заметно по моему говору.
Мэри улыбнулась:
– В таком случае вы-то, полковник Уолли, не из валлийцев?
– Нет, слава богу. Я ноттингемширец. – Нед отхлебнул глоток пива. – Но валлийцы – прекрасные проповедники, стоит отдать им должное. Присутствующий здесь Уилл одарен настоящим талантом. Оливер считал его лучшим оратором во всей армии.
3