Сын – дарга, дочь – дурей; внук – даргала-дарга, внучка – дургили-дурси; правнук – даргали или даргали-дарга, правнучка – дургили, или дургили-дурса.
Брат – утцы, сестра – рутцы, брата сын – утцыла-дарга, утцала-дурги, сестры сын – рутцила-дарга, рутлили-бурси.
Дядя – аттала-утци, тетка – аттала-рутци, со стороны отца; со стороны матери: дядя – абала-рутцы, племянник – утцы-кар, племянница – рутцы-кар.
На кубачинском языке:
Отец – атта, мать – аба; дед – аттала-ата, бабушка – авала-аба; далее прибавление: аттала, авала.
Сын – гал, дочь – уссе; внук – чалагага, уссела-уссе; далее повторение: гала, уссела.
Брат – утце, сестра – хотце; племянник – гала-утце, племянница – хотце-уссе; дядя – аттала-утце, тетка – аттала-хотце; сын дяди – аттала утцела-гал, атали-ютцали-уссе.
5. Тухумов, пользовавшихся наследственно правами на общественное управление, нет, если не считать обычая выбирать старшину деревни преимущественно из одного тухума; допускается старшина из другого тухума в таком только случае, если в тухуме прежнего старшины нет способного человека. Из этого можно заключить, что у них в отношении старшины было полунаследственное, полувыборное начало. (По смерти старшины на сбор для погребения его холк (народ) тут же назначает старшину из его тухума, иногда и не сына, а более способного человека, но преимущественно из этого же тухума). Сильные тухумы имели влияние на общественное управление через старшин из своего тухума и через большинство голосов на общественной сходке.
6. От тухума отделяют более за распутную жизнь, чем за воровство и убийство, что не считается постыдным поступком. Самому от тухума нельзя отделиться, или это считается бесчестным. Порядок отделения от тухума следующий: в присутствии родственников объявляют виновному, что он более не их тухума, и за поступки его они не отвечают, и за кровь его в случае убийства его не будут искать, в чем составляют бумагу, которую прибивают к стене в мечети. В то время когда уцмий управлял Верхним Кайтагом и жил в Каракурейше, отделение от тухума происходило в присутствии его и бумагу, свидетельствующую об этом, прибивали к стене мечети в Каракурейше. Отделение от тухума случается очень редко. Лет 20 или 30 тому назад был случай отделения от тухума в Харбуке, но родственники отделенного вскоре после отделения убили его.
У. Деревнями управляли старшины; они же были и судьями вместес кадием. Брачные наследствия разбирал кадий один. По делам маловажным (отдельной личности) окончательное решение постановляли старшины и приводили в исполнение через своих помощников, кильми (тулгаков), а в Кубачах – чины; дела же более важные разбирались на общей сходке почетными лицами, выбираемыми на сходке же пред разбором; решения их приводились в исполнение старшинами чрез кильми и чины. Место сходки – мечеть, околокоторой для этого устроена особая сакля. Для разбора спора между двумя деревнями собирались на Урталыг (место вне деревень, назначенное заранее для сбора двух спорящих обществ), где выбирали почетных людей с обеих сторон, решали дело и объявляли решение народу. Члены сельского управления получали вознаграждение различно. Кадий – в Уркарахе со двора по 2 сабы хлеба, в Кишья – по 1 сабе, в Харбуке – для кадия из другой деревни по 10 коп. серебром со двора, а кадию из своей деревни ничего не платили, в других деревнях совсем ничего не платили кадию и он жил доходами за исполнение духовных треб; в мюринских деревнях – по 1 сабе.
Старшины особой плат ы не получали, а пользовались одними штрафами. В Кишья У штрафов – в пользу старшин, а У – в пользу кильми (тулгаков, надсмотрщиков полей и помощников старшин при исполнении какого-либо решения). В Уркарахе старшины и штрафов не получали, а весь штраф шел в пользу кильми. В Харбуке если штраф не превышал более 4 руб., то он делился: У – старшинам, а У – кильми; если же он превышал более 4 руб., то половина его шла в общественную сумму, для воспомоществования бедным, а У разделялась между старшинами и кильми. В остальных деревнях штраф преимущественно делился наполовину между старшинами и кильми. В Кубачах такой же обычай, как и в Харбуке: У штрафов собиралась в общественную сумму (из которых давали бедным и лицам, посылаемым к начальству по общественным делам), а У делилась между старшинами чины (тулгаки). Кроме того, кильми брали за потраву штраф – от чурека и 1 са (киля) хлеба до сабы, что шло в их непосредственную пользу.
8. Старшины главных селений не имели никакого значения для селений других деревень[44]. Ежели нужно собрать народ, то деревня, которой в том предстояла необходимость, писала об этом бумагу, которую разносили по всем деревням, и народ собирался. Всякий мог написать такую бумагу и послать по деревням.
44
Старшины сел. Кубани имели прежде влияние на свой магал Ганк (деревни Амузгя, Ширя и Сулевкент), разбирали даже их жалобы и брали штраф, но влияние это утратили, и если из тех деревень являются к ним, то как за советом.