— Онора Кили.
— Онора… Прекрасно. Онора — это «честь».
Выходит, это все же случается. Любовь с первого взгляда. Совсем как в бабушкиных рассказах о Дейрдре и Найси, Грайне и Диармиде[7]. Лишь взглянуть в лицо и сразу понять: это он. Поразительно. Но правда.
— А тебя как зовут?
— Майкл Келли, — ответил он. — Моего отца звали Майкл Келли, а отца матери — Мерта Мор Келли. Я из Галлаха-уй-Келлай.
— Галлаха рода Келли, — повторила я, переводя это название на английский. — Я начинаю понимать.
— Понимать что?
— Что ты — Келли.
Мы рассмеялись, словно я сделала величайшее умозаключение. Он взял меня за руку, и я притихла.
Я взглянула из-за скалы на Барна-хаус. Шторы по-прежнему были задернуты — это хорошо. Чтобы посмотреть на рыбацкие дома, мне пришлось перегнуться через парня. Тоже тихо. Все еще спят. И я не одернула руку. Там ей было тепло и хорошо.
— Так ты не… Я хотела сказать, может, это какое-то колдовство? — спросила я.
— Конечно колдовство, — ответил он. — Погоди, я сейчас призову своего скакуна.
Скакуна! Он так и сказал — «призову» и «скакуна». Поэтому я подыграла:
— Конечно, мой галантный герой, прошу тебя.
Как ловко он шагал по песку, а потом легко взбегал на холм Джентшн Хилл, на вершине которого стояла его лошадь. Волшебное место. Может, мне теперь встать и убежать? А что если он собирается увезти меня отсюда в свой волшебный форт rath?[8] Но, когда он вел изящное животное вниз по склону ко мне, я не сдвинулась с места. На плече у Майкла было седло, а под мышкой — какой-то сверток. Я поднялась ему навстречу.
— Полегче, полегче. — Он похлопал лошадь по шее и опустил свою ношу на землю. — Все в порядке, Чемпионка, — сказал он и повернулся ко мне. — Мы с ней еще никогда не видели столько воды, без конца и края. Вид этого залива, который тянется отсюда до самого моря, очень возбуждает нас обоих.
— Славная лошадка, — заметила я.
— Славная. И будет вести себя вежливо и спокойно, пока я присяду рядом с Онорой Кили. Ее зовут Чемпионка.
— Она rua, — сказала я. — В смысле — рыжая.
— Гнедая, — поправил он. — Или каштановая, под цвет твоих волос, пылающих огнем на солнце. Это из-за твоих замечательных волос, летавших вокруг твоей головы, Онора Кили, я и принял тебя за русалку. Вроде тех, что вырезаны в камне над проемами дверей аббатства в Клонтаскерте[9].
— Русалка? А я решила, что ты из морского народа… или тюлень, — сказала я.
— Хочешь, чтобы я был тюленем? Для тебя я с радостью им стану.
— Оставайся мужчиной. Мужчиной на хорошей лошади.
Внезапно я поняла: человек с лошадью. О Иисусе! Мария и Святой Иосиф! Цыган, бродяга… Всю жизнь меня предупреждали: «Не отходи далеко, иначе тебя украдут цыгане! Эти прохвосты украдут у тебя зубы, а потом тебе же их и продадут!»
Когда караваны пестрых цыганских кибиток проезжали через Голуэй Сити, мама сильнее прижимала меня к себе. А женщины на рынке перешептывались: «Они иногда забивают своих жен до смерти».
«Отвернись, Онора, не смотри на них! — приказывала мне мама. — Цыганки могут сглазить тебя».
И вот теперь передо мной он, человек с лошадью, цыган!
— А где все остальные? — «Будь поаккуратнее, Онора».
— Остальные? — переспросил он. — Тут только мы с Чемпионкой.
— А разве ты не путешествуешь в кибитках вместе с табором?
— Ты решила, что я цыган?
По правде говоря, мне было все равно. В синеве его глаз отражался залив, а на губах играла улыбка.
— Я не цыган, хотя считаю, что и среди них есть приличные люди. Скитаться всю жизнь по дорогам — ужасное дело, и, думаю, то, что они приворовывают время от времени, вполне можно понять.
— Понять-то можно, — согласилась я, — но ты не один из них?
— Нет, Онора Кили, хотя в данный момент у меня нет ни крова, ни домашнего очага.
— В данный момент?
— Я хочу поведать тебе свою историю, но не знаю, с чего начать. Может быть, с моей матери?
— Давай, — кивнула я. — Матери — это всегда очень важно.
И мы снова рассмеялись. Он взял меня за руку, и мне стало абсолютно не важно, есть у него мать или нет, цыган он или кто-то еще.
Его лошадь подняла голову и заржала.
— Она что, тоже смеется? — спросила я.
— Возможно. Чемпионка любит эту историю, потому что мы с ней родились вопреки «естественному порядку вещей», как говорил мой старый школьный учитель.
9
Клонтаскерт (англ.