Учеба не была ей в тягость, наоборот, вскоре оказалось, что она может быть источником радости. Она же бросила гимназию в порыве экзистенциальных исканий, и вместо учебы каждое утро садилась в электричку до Гётеборга, чтобы там зависнуть в кафе «Норра сташун» с другими ребятами on the loose[3]. Они встречались утром и наскребали каждый на свою чашку чаю с травами, проводили день под одной дозой, а к вечеру могли рассчитывать на кружку горячей воды с сахаром. Они писали на салфетках и в гостевых книгах и курили самокрутки.
Молодежный центр — альтернатива, предлагавшаяся тем, кто бросил учебу, — оказался совершенно неинтересным местом. Два дня в неделю обязательное присутствие на занятиях в классе, а три дня — на черной работе без оплаты. Это Мю констатировала уже через неделю, чувствуя свою привилегированность по сравнению с одноклассниками — парнями с пробивающимися усами, воровавшими машины. На самом деле этот факт задевал ее не так сильно, как то, что они не могли написать собственную фамилию. Она не чувствовала никакой близости и с их жующими жвачку, крашеными и восторженными девками.
Корни отвращения Мю к учебе в гимназии, а также ненависти к злополучным «трудным подросткам» скрывались прежде всего в ее нежелании приспосабливаться. Школа классифицировалась как наиболее явная форма давления. Что касается матери Мю, то она не довольствовалась тем, чтобы путем подачек, угроз и призывов к чувству долга убедить своих детей учиться дальше. Помимо этого она ограничивала их, заставляя выбирать только те предметы, которые хотела бы изучать сама, но не могла сделать этого в детстве. И вообще матери всегда было сложно осознать, где кончается она сама и начинаются другие люди.
Мю никогда раньше не понимала, что учиться может быть здорово. Ей не приходило в голову, что она способна воспринимать знания, а сейчас вдруг в полной мере ощутила это. Ее хвалили за письменный шведский, она погрузилась в изучение литературы и совершенно неожиданно увлеклась природоведением, которое для подобного ей человека было как непаханое поле. Мир знаний вдруг раскрылся перед ней. Она листала университетские каталоги и, не смущаясь, выбирала совершенно разные профессии: архитектор, биолог, психолог, учитель гимназии. Не было никаких границ.
Социальная жизнь оказалась значительно сложнее. Наружу вылезла та Мю, которую она не видела при дневном свете уже много лет, тихая и уступчивая, сливавшаяся с обоями. Она была единственной альтернативой, поскольку заносчивую маску последних лет уже нельзя стало носить. Было такое ощущение, будто все начинается заново, сидишь за партой и ждешь, вспомнит ли твое имя учительница, у которой ты занимаешься уже полгода.
Ученики в школе были из разных социальных слоев, и все оказались здесь по различным причинам. Многие хотели взять тайм-аут в жизни. Найти развлечение или же самих себя. Некоторые очутились там для того, чтобы познакомиться с другими людьми, нарушить свою изоляцию. Семнадцатилетняя Мю была самой младшей и чувствовала себя несмышленой, но одновременно с этим обремененной опытом, которым невозможно поделиться. В одном из параллельных классов занимался парень, кажется, Йон, она его вроде бы узнала. Как-то он подошел к ней и спросил, не из Буроса ли она. Она ответила: «Нет». Лучше быть одной, чем смешивать миры — для того мира, в котором Мю находилась раньше, здесь не было места.
Она держалась особняком, читала в своей комнате или в библиотеке. Гуляла вокруг озера. Не включалась она и в ту компанию молодежи, которая собиралась по вечерам, — они сидели на лужайке, играли на гитаре, пели и устраивали вечеринки в комнате: хихикали, что снова пьют втихую спиртное. Приносить алкоголь в жилые помещения было запрещено.
На самом деле ей было не так больно оставаться одной, как сидеть там одной. Ей нравилось одиночество, но стало стыдно, когда кто-то из ее класса заглянул вечером в библиотеку и увидел ее там наедине с книжками: «Ты что здесь, совсем одна сидишь?» Словно с ней что-то не так, или, еще хуже, с ноткой сострадания.
Каролин делала ее чуть-чуть интереснее; по крайней мере она воображала себе, что другие обращают внимание, когда они вместе. Каролин излучала независимость из-за своего положения в школе, могла свободно присоединяться к разным группам и выходить из них. Казалось, большинство учеников чувствуют себя привилегированными, находясь в ее обществе, лишь некоторые шептались, что она чудная. Что-то в ней есть неприятное. У нее такие уши.