В тот раз мне удалось избежать упоминания «Главного конструктора» вообще. Но, когда через 18 месяцев в космос полетел Георгий Береговой, Мишина уже называли Главным Конструктором. Я очень хорошо отношусь к Василию Павловичу, но убеждён, что в сложившейся в те годы ситуации «Главный Конструктор» был газетным псевдонимом именно Королёва.
Наблюдательная площадка примерно в километре от старта. Когда в рассветном небе растаяла рубиновая звёздочка ракеты, напряжение схлынуло, как волна, но я тут же подумал, что ничего не кончилось, что всё только начинается, что грозная музыка старта — это только увертюра. Корабль, хоть и улетел и его не видно, но на орбиту выйдет ещё только минут через десять. Из динамика громкой связи с монотонностью кукушки офицер-телеметрист повторял: «Изделие идёт устойчиво, полёт проходит нормально…»
Пункт связи. Аппаратура. На столах — схемы, диаграммы, таблицы. Заглядывают в них редко, чувствуется, что лежат они «на всякий случай». У всех после бессонной ночи усталый вид, красные глаза. На связи с «Рубином»[187] сидел Гагарин. Сейчас его сменил Леонов, но Гагарин отдыхать не пошёл. Над медицинскими таблицами работает Борис Егоров, выстраивает графики пульса и частоты дыхания (пульс — 80 в минуту, частота дыхания — 20 в минуту). Вездесущий Феоктистов с кем-то упрямо и горячо спорит…
Определённые службы следят за определёнными параметрами корабля: траекторией, ориентацией, энергетикой, системой жизнеобеспечения и т. д. Все сведения сводятся в таблицу на двух ватманских простынях, которая висит на стене. По мере получения информации с борта и с НИПов таблица заполняется разными «откр.» и «закр.», цифрами и непонятными мне значками. Всё это напоминает отметки о ходе голосования на избирательном участке.
Когда 6 лет назад полетел Гагарин, Володя Комаров сидел у него дома и записывал в тетрадь все, что передавали по радио.
У «Союза» не открывается одна из двух солнечных батарей. Комаров раскачивал корабль, пытался стучать ногой в то место, где находятся пружины, раскрывающие батарею, хотя я не совсем понимаю, как можно «стучать ногой» в невесомости. «Союз» садится на скудный энергетический паёк, который может помешать ему сблизиться и состыковаться с кораблем Быковского. Поэтому полёт «Союза-2» отменили, а «Союз» будут сажать. Алексей и Женя[188] очень расстроены. Быковскому, конечно, легче: он уже Герой, а ребятам так хотелось…
Алексей Леонов провёл меня на командный пункт, где я и притаился в уголке. Собственно, тут никто ничем не командует, все только ждут. Поступили две важные информации: 1) космонавт вручную сориентировал корабль; 2) включилась ТДУ[189]. Комаров доложил, сколько секунд работала ТДУ, и добавил, что сейчас у него обгорят антенны и связь прервётся. «До встречи на Земле!» — сказал эту фразу очень спокойно, буднично. Все очень развеселились, даже Келдыш улыбается. Потом сообщение с радиолокационных станций: засекли, ведут! Уточняется траектория спуска. Приземление произойдёт в районе Орска. Новое донесение: завис в 60 км восточнее Орска. «Завис» — значит опускается на парашютах…
Из-за деформации парашютного контейнера основной парашют вышел с опозданием после того, как корабль получил сильную закрутку. Стропы закрутились в жгут и погасили купол. «Союз» упал с высоты 7 км. При ударе о землю корабль загорелся, его тушили, забрасывая землей. «Союз» был как бы зарыт вместе со своим командиром…
Вечером собрались у Володи Беляева[190]. Хозяин квартиры ещё на старте: снимает со старта и отправляет ракету с «Союзом-2» обратно в МИК[191]. По радио шло сообщение ТАСС. Пили за Володю коньяк, стоя, не чокаясь. Борис[192] и Женька[193] очень плакали. Кажется, и я тоже. Потом пришёл Беляев и тоже так горько плакал… Страшно, когда взрослые мужики, офицеры так плачут…
Ночь 23–24.4.67
У Святослава Рихтера огромная, круглая, очень красиво слепленная голова.
Вечеринка у Робы[194]. У Бабаджаняна[195] — огромный нос, он — отменный мим, потешно закатывает глаза, заразительно хохочет и делает страшное лицо, рассказывая о смешном. Душа компании и выпить не дурак. Муслим Магомаев очень молод, чуть манерен и часто, словно ёжик, скатывается в клубок, ожидая, что его будут атаковать. А ни у кого и в мыслях нет его атаковать, наоборот, все стремятся его приласкать и погладить.