В 1967 году я не знал, что миллионы наших бойцов попали в плен. — Прим. 2000 года.
Яблоко, прошуршав в листве, упало на землю. Ньютон поднял его, отер полою камзола и съел. Бросая через забор огрызок, подумал: «Наверное, всё-таки есть это чертово всемирное тяготение, не может его не быть…»
Встречал Новый Год в Доме кино. Душно от дорогих духов. Рядом сидят одуревший от славы Зархи[213] и ровно гениальный Сергей Герасимов[214]. Слева — итальянцы. Маленький Де Сантис[215] — самый тихий и незаметный. Крутили чудесные мультяшки Диснея. Уехал в 6 утра.
Когда хотят сказать, что это хорошо — говорят «обнажённые» ноги, а когда это плохо — «голые» ноги.
Под рубрикой «Этюды об учёных» напечатал заметку о Рудольфе Дизеле. Пуся[216] всегда внутренне ликует, когда понимает, что он может сделать мне какую-нибудь маленькую гадость. Он со скандалом вычеркнул абзац: «Можно преследовать человека за его бога — он сам выбрал его. Можно преследовать за убеждения — он сам пришёл к ним. Но если ты родился немцем — никакие молитвы богам и никакие клятвы вождям ничего уже не поправят, а разве ты виноват в этом?» Почему (и со скандалом!) он выбросил именно эту фразу? Потому что — антисемит и усмотрел в ней защиту евреев. Лена Брускова рассказывала, что у Пуси есть два списка: редакционных евреев и «сочувствующих». Среди «сочувствующих»: Павел Михалёв (он — грек по отцу), Капа Кожевникова (её муж Иосиф Герасимов — еврей), я (очевидно, потому, что живу в одном доме с Осей Герасимовым).
13.1.68
22 января исполняется 60 лет Ландау. Еду к нему. Он изменился мало. Так же скрючена рука, один глаз полузакрыт и та же семенящая, мелкая походка. Большую часть времени лежит на своей кушетке. На нем толстая польская ковбойка и синие спортивные шаровары, которые сидят на его искалеченном теле как-то нелепо, жалко. Добротные, цвета желудёвого кофе с молоком, ортопедические ботинки. Говорил односложно, с долгими паузами.
Через несколько дней поехал прочесть ему очерк. Взял Роста поснимать Дау. Рост хотел снять его у окна, Дау капризничал, снимка не получилось. Когда я читал, лицо у Дау было совершенно отрешённое, но слушал он очень внимательно и дважды точно исправлял текст.
Потом мы спустились вниз[217], сидим, разговариваем с Корой[218], вдруг приходит Алёша Абрикосов[219] и начинает рассуждать, какие учёные нам нужны: типа Семёнова или типа Капицы. Рассуждения умозрительны, поскольку Семёнов — теоретик, а Капица — экспериментатор.
Ровно к 13.30 Капица пригласил нас с Ростом позавтракать с ним. Кроме нас за столом — жена Петра Леонидовича Анна Алексеевна и Женя — жена Андрея, сына Капицы. Разговор шёл о процессе над Гинзбургом[220]. Комментируя процесс, Капица сказал:
— Все статьи об этом процессе, в том числе и в вашей газете, не говорят об очень важном: о мотивах преступления. Если один человек убил другого человека, то, прежде всего, важны мотивы, что это: несчастный случай, покушение, убийство из-за ревности? Помните дело Веры Засулич? Ведь её оправдали, поскольку она доказала, что её хотели изнасиловать. Мне интересно знать, почему Гинзбург так вёл себя, что было мотивом его преступления?
Лев Давидович Ландау слушает мое сочинение.
Капица рассказывал о поездке в Венгрию и Чехословакию, говорил, что чехи нас не любят, рассказывал, что директор чешского гаража не дал ему жиклёр, сказал, что у него нет жиклёра, а простой рабочий дал и денег не взял. Хвалил спектакль «Большевики» в «Современнике». Рост рассказывал о спектакле «Мистерия-Буфф», который поставил Петя Фоменко в Ленинграде. Капица слушал внимательно, переспрашивал. Потом, уже не помню как, зашёл у нас разговор о воровстве.
— А я в институте всем сотрудникам разрешаю выносить разные инструменты, материалы, радиолампы, например. Только прошу спрашивать, когда берешь, но разрешаю почти всегда. Вот, правда, один хотел взять алюминия на целую лодку. Я не дал…
Рассказывал о порядках в своём институте:
213
Зархи Александр Григорьевич (1908–1997) — кинорежиссёр, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР.
214
Герасимов Сергей Аполлинариевич (1906–1985) — кинорежиссёр, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР.
219
Абрикосов Алексей Алексеевич — физик-теоретик, академик. Тогда ему было 40 лет, но мальчишеская внешность и маленький рост заставляли всех называть его Алёшей. Сейчас живёт в США.
220
Гинзбург Александр Ильич — правозащитник, журналист. На процессе 1967 года за сбор документов по процессу А. Синявского и Ю. Даниэля («Белая книга») приговорён к 5 годам лагерей строгого режима.