— А что вы в жизни вообще знаете?
Я опешил. Что я знаю? Ни х… я не знаю!!
— Я знаю, как устроены большие баллистические ракеты, и знаю подводный спорт.
— Ракеты — это очень нам теперь надо. А откуда вы знаете подводный спорт?
— У меня — первый разряд, я — инструктор, занимался в морском клубе…
— Замечательно! Так вот и пишите о том, что вы знаете!..
На том и расстались.
После работы заезжал в «Комсомольскую правду». Мне заказали большую статью о ракетах! Полон решимости её написать.
Профессор Кирилл Петрович Станюкович[40]. Живой, ершистый, говорит всё время, как бы защищаясь, хотя на него никто не нападает. Облизывает губы быстрым, коротким движением остренького язычка, похожего на жало.
С 6 до 10 вечера в «Комс. правде» черкал свою статью о ракетах. Она уменьшается, как шагреневая кожа. Чтобы её напечатали, нужна, оказывается, виза маршала артиллерии. И это при том, что рассказываю я как устроена немецкая трофейная Фау-2, которая всему миру известна вот уже 13 лет.
Вечером у Хвастунова. Он сказал, что военный цензор-сволочь зарубил мою статью. Первенец мой оказался мертворождённым. Ужасно жалко.
23.11.57
После многоступенчатой цензуры обсосок статьи «Летящие среди звёзд» был опубликован в «КП» только 5.4.58.
Читал книгу «Домоводство». Ценнейшие сведения! Узнал, как надо помогать корове при отёле.
Книжка 8
Ноябрь 1957 г. — март 1958 г.
Во время войны была на фронте такая игра: садились на ствол танковой пушки, пушка стреляла, кто усидит, тот выиграл.
Из фронтовых былей, рассказанных моим тестем генералом Журавлёвым. Танкисты на фронте раздобыли гусей, но тут приказ: идти в бой. Гусей посадили в танки и помчались. Во время боя из-за грохота пальбы гуси страшно разволновались, пытались летать, били крыльями. После боя танкисты вылезали из танков все в пуху и гусином помёте.
У нас в семье все уроды: я люблю сыр рокфор, бабушка — маслины, отец обожал миног. Все непросты!
Георгий Иванович Петров.
В новых домах несколько дней из кранов течёт ржавая вода, но все считают, что это нормально, что так и должно быть.
— Работать буду, как зверь…
— Понятно. Есть в Южной Америке такой зверь. Ленивец!
Дождь, как из ведра. Мокрые штаны пахнут фотографическими химикатами.
Наш академик Георгий Иванович Петров приехал с полигона, пришёл к нам в отдел и начал рассказывать:
— Первый спутник Земли был запущен ночью 4 октября 1957 года. Из-за какой-то технической неполадки старт отложили на два часа. Все волновались, разобрали стереотрубы, бинокли. В момент запуска конструктор N., приехавший больным, почувствовал себя плохо: ему показалось, что ракета качнулась на старте. Но всё было хорошо, ракета взлетела нормально. Когда спутник сделал два оборота вокруг Земли и стало ясно, что он не падает, сообщили в Москву и отправились в гостиницу. Пили коньяк, поздравляли друг друга, заснули уже под утро…
Храм святого Мартина в Москве помещается на Коммунистической улице. Кадушин собирается писать сонату «Храм св. Мартина». Для полноты ощущений просидел всю ночь в храме. Рядом лежал жёлтый покойник. Свечи. Жуткая тишина. Кадушин на всякий случай очертил вокруг себя мелом круг. Дрожал, но досидел до утра. Говорит, что было очень страшно.
Какое это печальное занятие: снимать игрушки с новогодней ёлки…
У Альберта Эйнштейна — аккуратный, ровный, совсем «негениальный» почерк; простой, без закорючек, автограф.
На почте под стеклом — образцы телеграмм. Ну, ладно бы заявлений каких-нибудь, а то телеграмм.
«дорогая мамочка зпт поздравляю тебя днём рождения тчк желаю здоровья счастья тчк я заканчиваю дипломный проект зпт надеюсь получить отличную оценку тчк маша».
И ещё: «чудесно отдохнула тчк масса впечатлений тчк встречайте десятого поезд 73 вагон 5 маша».
Неужели кому-то действительно нужны такие образцы? Или идиот-почтарь решил, что нужны?
В редакции «Комсомолки» мне намекнули, что одну мою маленькую заметочку могут напечатать в воскресенье. К вечеру мы с Валей пошли платить за телевизор, и я решил разыскать стенд с газетой, чтобы убедиться, что меня опять не напечатали: до этого меня обманывали несколько раз, я привык. Мы с Валей шли от Трубной площади мимо цирка и рынка. Три стенда «Известий», два — «Литературки» и один — «Труда». У комиссионного магазина висел «Московский комсомолец», у кинотеатра — «Советская культура», у бани — «Вечерняя Москва», у педучилища — «Учительская газета», у Министерства шоссейных дорог — «Промышленно-экономическая газета», у входа в сад «Эрмитаж» — «Советский спорт». Я просто подивился, с каким умом и расчетом развешивают в Москве газеты! «Комсомольскую правду» я обнаружил у здания райкома комсомола. На четвёртой странице была напечатана заметочка «Корковые формы» — моё! Моё первое напечатанное в газете, первое с подписью «Я. Голованов, инженер»! Гордость душила меня, как скарлатина. Я не мог понять людей, идущих мимо. Хотелось крикнуть им: «Вернитесь! Это я написал! «Я. Голованов, инженер» — это я!» Но я не закричал, шёл важный, светлый. Почувствовал, что начинается нечто новое: горестная и сладкая журналистская жизнь.