Возьмём «Сикстинскую мадонну» Рафаэля. Чем дорого нам великое полотно? Образом Богоматери, вопрошающей: «А что будет завтра с моим сыном?»
Возьмём «Чёрный квадрат» Роста. По сути тот же вопрос: что будет завтра со всеми нами?
И тот же ответ: «Не знаю!!» Мы ясно видим сплав традиций ренессанса с новациями конца XX века, поскольку традиционен сам масштаб мышления двух великих художников. Полотно Рафаэля отличает высочайшая духовная наполненность, скульптуру Роста — наполненность ассенизационная — сегодня для всех нас не менее дорогая! Мысль Рафаэля устремлена к Богу, мысль Роста — к мусору. Не здесь ли великая перекличка эпох?!
Юрию Михайловичу угрожало превратиться в заурядного ученика Рафаэля. По счастью, этого не произошло. Более того, он поставил Санти с ног на голову. Поясню.
Как я уже говорил, мадонна Рафаэля спрашивает нас, что будет дальше? Это только кажется, что и куб Роста задаёт нам этот вопрос. Нет, мы сами спрашиваем у куба: а что дальше? И куб, заглянув в свое «Я», громогласно отвечает нам: «Не трухай! Все обойдётся!!»
Подобно тому, как мы причисляем Рафаэля к титанам эпохи Возрождения, мы должны сегодня тихо, но твёрдо сказать: «Мы дарим миру Юрия Роста — титана эпохи недоразвитых рыночных отношений…»
Другие выступления тоже были достаточно абсурдны. Дело кончилось весёлой выпивкой.
3.2.96
Торжественное открытие памятника «Черному квадрату» Казимира Малевича во дворе «конюшни» Юрия Роста. Выступает кинорежиссер Георгий Данелия.
Книжка 115
Февраль — октябрь 1996 г.
Утром прилетел дятел Яша, обрадовался сыру и так застучал носом по кормушке, что я спросонья крикнул: «Войдите!» Не просыпаясь, всё понял и сам во сне рассмеялся моему крику.
С печалью наблюдаю, как буквально месяц за месяцем всё дальше ухожу я к своим головановским предкам, как узнаю себя в неопрятности, житейской нетребовательности деда Николая, в потаённом стремлении бабки Полины к одиночеству, тщательно маскируемом разговорами о том, как-де ей плохо и как она обо всех соскучилась… А одному на самом деле мне совсем не плохо. И, может быть, ни о ком я так уж не соскучился. Разве что на Масю[213] хочется поглядеть хотя бы из окна…
Для космического полёта трёх человек в течение года необходимо: пищи — 1,5 тонны, воды — 5,9 тонн, кислорода — 3,3 тонны.
Я начал работать над рубрикой «Автограф», чтобы ещё раз повидать добрых знакомых и друзей моей молодости, да и зрелости тоже, которых я давно не видел. В этом списке (кроме Волкогонова и Кио) — люди, знакомые мне не менее 15–20 лет. Повидать и как бы попрощаться с ними. По счастью, они этого не поняли.
В 1995–1997 годах в «КП» под этой рубрикой были опубликованы мои беседы с писателями и поэтами Б. А. Ахмадулиной, Т. А. Бек, Б. Ш. Окуджавой, В. Войновичем, Ю. В. Давыдовым, Ю. Ф. Корякиным, М. М. Рощиным, И. Л. Волгиным, Э. С. Радзинским, А. М. Городницким, актёрами И. В. Квашой, С. Ю. Юрским, Л. К. Дуровым, М. М. Козаковым, В. И. Лановым, с министром культуры Е. Ю. Сидоровым, учёными Р. В. Петровым, В. И. Гольданским, Е. Т. Гайдаром и П. Д. Грушиным, художником Б. И. Жутовским и др.
Сыро, туманно. Для борьбы с гололёдом улицы засыпали какой-то специальной солью якобы не разъедающей металл автомобилей. Но соль эта, как выяснилось, испаряясь с мостовых, оседает на проводах, и провода рвутся под её тяжестью. И вот уже не горят фонари, троллейбусы стоят, прижав уши, вереницы мёртвых трамваев. Жижа под ногами, и тысячи ног усталых, злых людей, которые бредут по этой жиже с работы. Возникало устойчивое ощущение города, настигнутого чумой. Я просто задыхался в нём и вырвался наконец в своё родное Переделкино с таким чувством, будто я от чего-то спасся.
К теме «Чувства растений». Несовместимы друг с другом:
Капуста — с фасолью, помидорами и кабачками.
Салат — с шпинатом и патиссонами.
Свёкла — с горчицей.
Морковь — с анисом, фенхелем.
Картофель — с огурцами, помидорами и тыквой.
Редис — с горчицей и стахисом.
Горох — с хмелем, луком и петрушкой.
Укроп — с шалфеем.
«Солнце посылает свои лучи одинаково во все части бесконечного, небесная роса изливается равномерно на все жаждущие растения. Всё, что хорошо и нисходит к нам свыше, предназначается для всех и не знает пристрастий».