Как-то мне понадобилось проверить слова Чехова о непременно стреляющем висящем ружье. Не помню: то ли в «Чайке», то ли в «Дяде Ване». Подключил к поиску Зяму Паперного. Он хоть и писал докторскую по Чехову, тоже не помнил, но довольно быстро нашёл. Оказывается, Чехов писал это в письме к А. С. Лазареву-Грузинскому 1 ноября 1889 года. Точно эта фраза звучит так: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него». Мы так опошлились и опустились за сто лет, что сегодня Чехов, наверное, написал бы: «Нельзя ставить на сцене полную бутылку водки, если никто не имеет в виду выпить её».
Когда я вырезаю из большой газеты какую-нибудь свою маленькую заметку, то, наверное, похож на охотника, который вырезает печень убитого им лося и бросает в лесу всю тушу.
Лёлька хватает из вазы первый попавшийся персик, а Катя[217] долго выбирает.
Если, провожая меня в последний путь, люди спросят: почему же нас так мало собралось, ответить нужно: наверное, он был не талантливее нас… А если спросят: почему же многие плакали так искренне, ответить нужно: потому, что он был более талантлив, чем мы…
Герцен — плохой писатель, но замечательный бытописатель. И очень умный человек.
Если лишить людей инстинкта продолжения рода, то человечество зачахнет очень быстро, а Земля вернёт себе былой покой, чистоту и прелесть.
Красавица-осень моя переделкинская, обманутая сентябрьским теплом, запоздала в этом году на несколько дней. Как я писал уже, она всегда приходит 15–17 сентября, а нынче золотое это буйство началось 25-го. И опять не знаешь, глядя на эти клёны, то ли плакать, то ли смеяться, то ли молиться? Считанные дни фантастической красоты. Потом налетит ветер и всё исчезнет…
9 октября мы с Лёлей впервые ходили в Большой зал консерватории на вечерний концерт. Давали 1-й фортепьянный концерт Чайковского и 2-ю симфонию Рахманинова. Перед концертом, едва я начал объяснять Лёле, кто такой Чайковский, как она воскликнула:
— Папа! Да я же знаю! Мы же в его музей ходили! Так значит, он ещё и музыку писал?!
Я объяснил коренные отличия Корнея Ивановича от Петра Ильича. Музыку Лёлька слушала замечательно. Я ей сказал перед началом:
— Каждый человек и слышит, и видит музыку по-своему. Запомни главное: композитор рассказывает тебе о себе и о тебе тоже, объясняет, какая ты…
Иногда мы перешёптывались.
— Видишь, — шептала мне Лёлька, — видишь, девушка сидит, читает книгу, а в уголке мышь ползёт…
Я рассчитывал, что после первого отделения мы уедем домой, думал, что она устанет, но Лёля упросила меня в антракте остаться на второе отделение. Потом призналась, что Рахманинов понравился ей меньше. Я видел, что она устала.
Книжка 116
Июль — ноябрь 1996 г.
После открытия книгопечатания Гутенбергом около 1440 года за 30 последующих лет из нескольких тысяч изданий, вышедших в Европе, на долю Венеции приходилась одна треть.
Международная научная конференция в Болонье по проблемам Тунгусского метеорита проходила в зале Сан-Джовани Монте на фоне старинных фресок эпохи Возрождения.
Герцогиня Лукреция Борджиа въезжала в Рим со свитой в двести амазонок и за каждой следовал её кавалер.
Савонаролла утверждал, что жизнь Рима по преимуществу животная, и был прав.
Папа Лев X, слывший образованным человеком, окружил себя поэтами и музыкантами и издевался над ними, подавая к столу блюда из обезьян и ворон.
Болонья, отель «Сан-Донато». Утром идём с Чудецким завтракать. Сидим, пьём кофе. Входит семья: папа, мама, сын и дочь. Все в чёрном. Я заметил, что, наверное, приехали на похороны.
— Да, — сказал Чудецкий. — У людей горе, а мы радуемся жизни!
Все кнопки в домофонах целые, не видел выломанных. Ни одной оторванной трубки в телефонах-автоматах. Просто дико на всё это смотреть!
Вопросы Чудецкого: Что? Где? Когда? Вопросы Голованова: Зачем? Почему? Отчего?