Борясь с призраком диатеза, Женя запрещает Лёльке есть печенье. Лёлька по игрушечному телефону звонит птицам («кар-кар») и просит, чтобы они принесли ей печенье.
7.3.90
К истории Арзамаса-16. Всесоюзный НИИ экспериментальной физики = НИИ-11 = «База-113». 5-й сектор: конструкция бомбы. 6-й сектор: конструкция заряда.
Зернов Павел Михайлович (1908 г.р.) окончил МВТУ. Первый председатель Комитета стандартов. Затем — зам. наркома танковой промышленности. Первый начальник Арзамаса-16.
Алфёров Владимир Иванович, контр-адмирал. В 1956 г. — капитан 1 ранга, нач. завода торпед в Махачкале. Во время испытаний первой бомбы — нач. испытательного отдела. После болезни Зернова — нач. Арзамаса-16. Потом нач. серийного главка средмаша, затем зам. министра, отвечающий за испытания всего атомного оружия.
Духов Николай Леонидович — трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и 5 Государственных премий. Отвечал за конструкторскую разработку всего атомного оружия.
Фишман Давид Абрамович (примерно 1914 г.р.) — зам. главного конструктора ВНИИЭФ по зарядам, д.т.н., профессор, Герой Социалистического Труда. Он делал заряд для Р-5М.
Щёлкин Кирилл Иванович — зам. Харитона.
Не сплю, слушаю птиц. Их язык самый сложный. Поэтому-то и нет учителей птичьего языка…
Случайно взглянул в зеркало: батюшки! А шея-то у меня точно как у той черепахи, которую мне купил папа в зоомагазине на Кузнецком мосту полвека назад.
Когда читаешь Чехова, словно пьёшь холодную родниковую воду в жаркий полдень. С утра уже мечтаю, как лягу ночью в постель и буду читать Чехова.
Родина предков — Весьегонск. Честно сказать, за последние 100 лет он мало изменился…
Вчера мне исполнилось 58 лет. Чуда с Женей, Рост и Вася, никого не звал, сами приехали. Я болен непонятной болезнью, разбрасывающей по всему телу красные саднящие пятна. Во рту язвы, есть и пить больно. Хочется, чтобы все поскорее уехали, и я бы лёг…
Вечером Митя позвонил, поздравил меня. Я спросил:
— Ну что, не выяснилось ещё, когда вы улетаете?[140]
— Нет ещё…
А сегодня звонит часов в 12:
— Я говорю из Шереметьева… Мы улетаем…
Я только крикнул:
— Митя! Как? Значит ты обманул меня? Значит всё это — враньё?..
Подумать только: я никогда не увижу своего младшенького… Я словно чувствовал это в четверг, когда он приезжал… Он уходил вечером, а я, стоя на крыльце, долго смотрел ему вслед и почему-то очень хотел, чтобы он обернулся. И у калитки он обернулся и махнул мне рукой… Ну, вот и всё…
Женька моя, как тайком рассказала мне бабушка, плакала. За меня. А я не плакал, только качал головой, и кого мне было больше жаль, самого себя или Митеньку — бедного моего, слабого сынишку-предателя — я не знаю…
3.6.90
Председатель КГБ Крючков написал, что в 1930–1950-х годах было репрессировано 3 778 234 человека (см. «Правду» от 21.6.90). Никогда не поверю! В 10 раз больше!
Понял, что надо всё забыть, выключиться из этой жизни, съездить на родину предков, в Весьегонск. Отправились чисто мужской компанией: Чуда, Вася, Саша[141] и я.
Музей в Весьегонске: ул. К. Маркса, 97. Директор Зилова Светлана Викторовна. Магазин Головановых сохранился: ул. Скобникова, 12, где мой юный дед Ник. Ник. Голованов девять долгих лет переводил «Божественную комедию» Данте. Его работе высокую оценку дал учёный-филолог Ф. И. Буслаев.
Пристань «Борок». Чуда, Вася и я (Саша рисует в Весьегонске).
Заповедник. На пристани меня узнал молодой очкастый парень, который оказался зам. директора заповедника по науке — Кузнецов Андрей Вячеславович. Он познакомил нас с орнитологом Вячеславом Васильевичем Немцовым, очевидно, лучшим в мире специалистом по глухарям. Интереснейший рассказ о глухарях и планах их искусственного разведения. Чудецкий загорелся идеей постройки инкубатора для глухарей.
Те несколько мгновений, когда я перед тем, как лечь, захожу в комнату Лёльки и смотрю на неё — самые светлые и оптимистичные мгновения жизни. В спящем ребёнке такая скрытая вера во взрослую доброту и справедливость всего мира, такой немой призыв к нашему собственному совершенству, какие не могут дать ни знания, ни природа, ни Бог…