Святилище Великой Матери Земли — пещера горы Трикута в Индии — существует четыре тысячи лет. Три камня — очевидно метеориты — положены в пещеру ещё раньше.
В 1990 году моя жена Е. М. Альбац выиграла конкурс фонда Альфреда Френдли. Это был знаменитый американский журналист, который совершил настоящую революцию на телевидении. Согласно его завещанию каждый год фонд устраивает Международный конкурс среди молодых журналистов. Альбац оказалась среди 12 победителей и была отмечена полугодовой стажировкой в газете «Чикаго трибьюн». Месяца через два после отлёта в США она соскучилась по 2-летней дочке и стала уговаривать меня по телефону привезти ей Лёльку. 11 августа 1990 года мы с дочкой полетели в Чикаго.
Четыре месяца американской жизни были самыми томительными в моей жизни. Язык я знал очень плохо, объясниться мог с трудом. Круглые дни я проводил с дочкой, по существу был няней при малышке, объехал с ней в коляске весь город. Оно было бы всё хорошо, но я никогда так долго не бездельничал и поэтому ужасно психовал. Жена каждый день ходила на работу в «Чикаго трибьюн». У неё появился новый круг друзей, среди которых я выглядел белой вороной. Наши отношения стремительно портились.
Мы довольно много путешествовали, были в Нью-Йорке, Вашингтоне, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Сан-Луисе, Милуоки, посмотрели Голливуд и Диснейлэнд и многие маленькие городки.
В США мне удалось всё-таки прочесть несколько лекций о нашей космонавтике в университетах Чикаго, Вашингтона и Сан-Луиса, и собрать материалы о замечательном нашем соотечественнике Степане Прокофьевиче Тимошенко (1878–1972), учёном, создавшем мировую школу специалистов по сопромату, очерк о котором я потом опубликовал в газете «Век» (№ 9, 5–11 марта 1993). Вёл дневник. Систематизировав записи в дневнике, уже в Переделкино я но писал и издал книжку «Взгляд с небоскрёба» (М.: «Криптологос», 1995). О чём она, станет понятно, если перечислить названия глав: «Американцы», «Город», «Дом», «Работа», «Деньги», «Застолье», «Одежда», «Автомобиль» и т. д. Мне кажется, в этой книжке я разрушил многие застарелые мифы о США. В сокращённом виде почти все эти главы публиковались в «КП» в апреле — июне 1991 года. Таким образом, о моих американских впечатлениях тех лет я уже рассказал, повторяться нет смысла.
В Москву мы вернулись втроём 7 декабря 1990 года. 13 января 1991 года я уехал в Малеевку, в Дом творчества.
Вновь, почти точно через год, я в Малеевке. После ужина пошёл гулять. Темнота, сильный ветер, метель. Лицо сечёт, слепит, иду на ощупь и совершенно счастлив, потому что теперь ясно, что я — в России, дома, что это наша зима, о которой я так скучал в Чикаго. Ночью спал так покойно и сладко, как давно уже не спал. Главную постоянную радость даёт сознание того, что никто не может к тебе зайти и позвонить тоже никто не может. Проспал до 11 часов.
14.1.91
Внука поварихи Прасковьи Егоровны зовут Джеральдик.
Она была в длинном платье из матовой парчи цвета холодца, кое-где небрежно примазанного горчицей.
«Госснабен зи мир битте…»
Через 8 часов начнётся война США с Ираком. Господи, спасибо тебе, что ты не сделал меня политическим деятелем, не дал мне власть, не потребовал от меня посылать на смерть тысячи молодых людей, ничего ещё не видевших в этом мире и не испытавших всех радостей его…
Ночью приснился мне Митенька. Длинный, худой, лупоглазый. Приехал в Переделкино повидать Лёлю. Я говорил с ним сурово, и суровость моя разбудила меня. Так его жалко, что хочется плакать…
В Малеевке хорошо жить в номере с окнами в лес, т. е. в № 14,16,18,20. Я живу в 20-м.
Едва мне стоит закурить, как у меня мгновенно меняется почерк.
Чехов говорил, что у него «нет смелости и умения жить». Как точно. Я его понимаю…
Сегодня ночью мне приснился Ося Нехамкин[142] и я ним говорил во сне по-французски.
Умер Юра Бабченко, мой двоюродный брат. Во время войны его ранили в первой же рукопашной атаке: немецкий офицер выстрелил ему в лоб из ракетницы. Его оперировал сам Бурденко, поставил ему серебряную заплатку на лоб. Юрка прикрывал её косой гитлеровской челкой. Был начальником депо в Свердловске. Всё обещал мне показать генеалогическое древо Козловых[143], выращиванием которого он занимался последние годы, а я ему в этом немного помогал. Ему было 66 лет.