Таур никогда не мечтал о другой жизни. С детства воспитанный морем, он не мог представить себе день без тихого шепота волн, или, в плохую погоду без рева разъяренного моря, тщетно пытающегося пробиться к таким близким и таким недоступным людским жилищам. Нет, конечно, он иногда задумывался о том, что же лежит за горизонтом, вечерами мечтал побывать в Биере, а то и страшно сказать в самой столице Тайресте, ведь там живет Первосвященник со своими Святыми Братьями, опорой и надеждой страны, да сохранит её сам Создатель. Купцы говорили, что одна Обитель Первого в десять раз больше, чем всё Рыбное с окрестностями, а народу там живет чуть ли не сто тысяч, но Таур не верил в эти россказни. В конце концов, как такое количество людей может жить в одном месте? Ведь они не смогут найти себе столько еды! Понятно, что Первому Пастуху требуется большой дом, ведь к нему, небось, приходят каждый день человек двадцать, а то и тридцать, ну так и в Рыбном не два с бочкой[3] человек живет. А никак не менее двухсот, уж до таких цифр он считать умел, и все отлично помещаются, у каждого свой домик, да и со двором, и с сараями, где утварь вся помещается. Так что насчет Обители это все враки. Ну может она и гораздо поболе, чем домик старосты Никота, с чем девоны[4] не шутят, может и в три, а может и в четыре раза, но уж никак не размером со всю деревню, да еще и с окрестностями, рассуждал Таур, направляясь к Старому Гэмзи. Тот был примечательной личностью для всех местных и его просто обожали все дети. Он единственный в деревне не выходил в море, а жил тем, что работал с металлом, делая мелкий ремонт или изготовляя на заказ различные поделки, часто он собирал у себя ребятню и давал им уроки чтения, письма, математики и логики. Родители были не особо против, ибо образование чада, иногда помогало вытянуть лишнюю монетку у умилившегося купца. Гэмзи осел в деревне лет пятнадцать назад, когда Таур был еще малышом и не мог даже помогать отцу по хозяйству. Отставной солдат, Гэмзи рассказывал удивительные вещи про войны, которые велись в течение его службы. Про орды Нечистых из года в год пытающихся прорвать границы на Севере, про тяжелые будни Стражи на Южных Рубежах, где их государство Эйдол, сдерживало кочевья степных глиссов, странных существ напоминающих, вставших на задние лапы ящериц, про Восточные Пределы, на которых из-за каждого куста могла прилететь меткая стрела Многоликих. Все это казалось страшными сказками на тихом и мирном Побережье. А еще в его домишке, расположенном у самого берега, висела настоящая воинская справа, меч, щит и кольчуга, никогда не видевшие даже следа ржавчины. Когда Гэмзи был в хорошем настроении, он снимал их со стены и показывал визжащей от радости малышне. Заветной мечтой каждого ребенка было подержать эти прекрасные вещи в руках, но старый воин никогда не позволял этого. «Запомните, — говорил он, — оружие нельзя брать просто так! Оно создано для того, чтобы защищать, а не для игр! Тем более, если вы не умеете с ним обращаться!». И в доказательство своих слов начинал танцевать с мечом необычные «па», клинок в этот момент казался продолжением его самого, а щит надежной крепостной стеной, за которой никто не мог причинить вред его хозяину.
Таур тоже обожал приходить к нему в детстве, с замирающим сердцем слушая рассказы про сражения, походы и дальние края. В голосе Старого Гэмзи ему слышался звон мечей, отчаянные крики людей и топот тяжелой Святой конницы[5], сметающей на своем пути врагов. Став старше, и уже вовсю помогая отцу в море, он, тем не менее, выкраивал раз или два в неделю пару часов, чтобы принести Гэмзи свежей рыбы и заодно еще раз услышать про его похождения.
Именно Гэмзи обучил Таура письму и счету. Юноша жил вместе с отцом. Хромой Нолд, как его называли в деревне, мало рассказывал ему про мать. По его словам она умерла родами, и Таур унаследовал от неё спокойный нрав и зеленоватые, цвета морской волны глаза. Таур вообще немного отличался от остальных. Чуть более высокий, чуть более тонкий в кости, чуть более светлокожий, с русыми, а не темными волосами… Нолд же вообще не любил лишних разговоров и узнав, что маленький Таур научился читать только пожал плечами, мол и охота тебе на это время тратить. Его участие в воспитании сына заключалось в обучении всему, что он знал сам. А знал он немало: прекрасный плотник и охотник, рыбак, гончар и кожевенник. Пожалуй, не было дела в деревне, да и за её ближайшими окрестностями, к которому не приложились крепкие, ловкие руки Нолда.
3
выражение, присущее прибрежным районам юга Эйдола, обозначающее количество более двух сотен.