Местные озера уже зацвели, покрылись ряской. Я провалила экзамен по «Нейтральному тазу». Попросту забыла о нем. Позже я подошла к преподавателю, пытаясь объяснить, что произошло. «Да-да, “моя соседка блевала кровью”, — сказала она. — Эта отговорка стара как мир». Я сдала все курсовые и экзамены. В моих работах не было ни одного осмысленного слова. Я сама не знала, что несу, хотя время от времени взрывалась уверенными утверждениями, за которые было неловко. Мне поставили «В»[31] по всем предметам.
— Как звали ту ведьму, на которую ты работала? — спросила Мерф, прежде чем уехать на лето домой, в Дюбук, с промытым желудком, восстановленным пульсом, сданными экзаменами.
— Она не ведьма, — вздохнула я. — Во всяком случае, не похоже.
Я еще немножко подумала:
— Во всяком случае, если и ведьма, то не очень хорошая.
— А добрая?
— Ну, может быть.
— Все равно, я бы ей врезала как следует, — сказала Мерф.
— Я бы тоже, — сухо рассмеялась я.
Мерф коснулась моей руки:
— Не делай собственную жизнь делом собственной жизни — только впустую время потратишь. Ничего личного. Это универсальный совет, он верен для всех. Я постигла эту истину, падая в бездну с огромного ослепительно-белого светового луча смерти.
Я не могла ею не восхищаться. Я чуяла в ней задатки целителя. Я чувствовала, что она читает мысли.
— Ты веришь, что бывают экстрасенсы? Например, ты с кем-нибудь знакома и в глубине души чувствуешь, что у этого человека парапсихологические способности, но он сам о них не подозревает?
— Да.
— Правда? Ты про кого-нибудь так считаешь?
— Про тебя.
Это было так несерьезно, что я засмеялась.
— Честно, — она улыбнулась и обняла меня. — Желаю тебе замечательно провести лето.
Мы отказались от съемной квартиры, и ни одна из нас не знала своих планов на осень, но чем бы мы ни занялись, мы будем заниматься этим порознь, не вместе. Мы отправили почти все свои пожитки в хранилище — метафора двадцатилетнего возраста, как и многое другое.
Позвонил отец и спросил, не хочу ли я помочь ему на ферме. Он недавно добавил к своему бизнесу выращивание молодой зелени девять месяцев в году и нуждался в помощи — я должна была бежать перед его новомодной молотилкой-бритвой и пугать мышей. Брат намерен уехать в форт «Отрада», в лагерь для новобранцев. Его не будет все лето и всю страду. Интересно ли мне? Может, у меня уже другая работа на примете?
Я сказала, что, похоже, это будет отличный фитнес, и поблагодарила за предложение. Я сообщила, что по удивительному совпадению моя другая работа внезапно закончилась. Я приеду домой автобусом в понедельник, и поговорим поподробнее. Мне нужно окончательно очистить квартиру, чтобы получить назад залог.
— Приезжай раньше, а то пропустишь «Последний звонок» Роберта. Он в воскресенье.
— Хорошо, я приеду в воскресенье утренним автобусом.
Чему я успела научиться в университете? Неинтересную середину можно пропустить, но пока едешь через нее, направляясь в безлюдное, более определившееся место, увидишь в окно всех здешних жителей, кого когда-либо знала.
Еще я усвоила, что в литературе — как, вероятно, и в жизни — нужно говорить не о том, к чему стремился автор, а о том, к чему стремится сам сюжет. Творец только создает неудобства («Бог умер»). Но творение обладает личностью, своими надеждами, стремлениями, планами, ужимками и прыжками, спектром намерений. В этом смысле Жак Деррида пересекается с Уолтом Диснеем. У сюжета есть ноги и рот! Сюжет ходит, говорит и может сам рассказать, чего хочет!
Я узнала, что ледниковых периодов было несколько. Они начинались и кончались. Я узнала, что в Новой Зеландии не зародилось ни одного вида млекопитающих. Я узнала, что в космосе не только летают холодные горючие камни. Некоторые из них населены, хоть камни и вертятся, подобно дервишам-суфиям. Споры жизни, обитающей во тьме, рассеяны повсюду. Думаю, это я усвоила.
VI
Отец и брат встретили меня на автовокзале, решив, что у меня будет куча вещей. Роберт облачился в мантию выпускника, но шапочку нес в руке.
— Что-то ты налегке, — удивился отец.
— Я много оставила в хранилище, — я подергала Роберта за мантию: — Эй, поздравляю.
— Ты даже не подозреваешь, какое это достижение, — смутился он.
— Когда твой «Последний звонок»?
— Только в два начинается.
— И ты уже надел мантию?
— А то.