Граф объяснил ему, что виною этого их директор, генерал Киль, человек недоброжелательный и не понимающий ни своего значения, ни молодых людей, над которыми поставлен начальником[754]. Сверх всего — ненавидящий все русское. Он не познакомился ни с одним из пенсионеров, не был ни в одной студии и трактовал их как школьников. Такие бестактные, возмутительные отношения возбудили в воспитанниках справедливое негодование, которое и выражалось при всяком удобном случае. Это Киля раздражало — из мести он не только что распространял о них дурную славу, но, желая уронить их, к приезду государя затеял выставку из оборышей, оставшихся у них от посланных ими работ в Академию. Неоконченные же их работы и этюды готовил выставить в большой зале palazzo Farnese[755], превосходно расписанной. Сверх того, письменно разослал предложения итальянским и иностранным художникам выставить свои работы в локале обыкновенных выставок, где свет и стены приспособлены. «Все это, — говорил граф, — не показывает ли явное желание вредить?»
Князь Волконский согласился с доводами графа и хотел переговорить с Килем, но Киль уже водворил двуглавого орла на palazzo Farnese с надписью: «Выставка русских пенсионеров», и приставил к дверям швейцара с русскою кокардой. Он понимал, какое впечатление должны были произвести работы воспитанников, сопоставленные с прославленными мастерами.
1 декабря, в четыре часа утра, приехал в Рим император Николай Павлович, остановился в доме русского посланника Бутенева[756] где переодевшись, поехал с визитом к папе; от папы посетил принца Ольденбургского[757], а от него приехал в Ватикан, прямо в церковь св. Петра, куда тотчас отправился и граф Федор Петрович Толстой, предварительно сказав пенсионерам, чтобы и они там находились. В церкви граф узнал, что государь уже там, находится у гроба св. Петра, перед которым, говорили, он положил три земные поклона. Граф взял на себя право представить императору пенсионеров Академии. Поставивши их всех вместе в стороне, сам стал против лестницы, по которой государь должен был выходить в церковь. Вошед наверх, государь тотчас увидал графа, остановился и, протянув обе руки вперед, сказал:
«Как! и ты здесь, Толстой, какими судьбами, никак не ожидал тебя видеть, — потом подошел к графу и крепко пожал ему руку, говоря: — Как я рад, что с тобой здесь встретился».
Граф попросил у государя позволения представить ему наших пенсионеров. Государь подошел к ним и, ласково приветствуя, сказал: «А, это наши? рад вас видеть, — и, обратясь к графу, смеясь заметил. — Надеюсь, не ленятся?» Граф отвечал, что все трудятся прилежно. «Хорошо, — сказал государь, — увидим и определим, — потом, взявши графа через плечо, пошел с ним осматривать церковь, говоря: — Я рад, очень рад, что тебя вижу; у меня тебе будет много работы».
С другой стороны государя шел приставленный к нему папою ученый антикварий Висконти. Дорогой государь повторял графу, как он рад, что видит его в Риме, и спрашивал: был ли он в Палермо? На отрицательный ответ сказал:
«Тебе надобно видеть еще многое, поезжай в Палермо и непременно осмотри там все, особливо Monte Reale: там пропасть прекрасного»[758].
Затем рассказал графу, что он был в монастыре св. Мартына, видел Эспоньолетто, с которого копирует Михайлов, и что эту картину он находит лучше всего виденного им там, и добавил: «Тебе, Толстой, много будет работы у меня».
Ходя по церкви и рассматривая капеллы, император заказывал копии с образов и вещей, которые ему нравились; со всем этим обращался к мнению графа и был к нему бесконечно милостив и приветлив.
В свите государя находился и Киль, но он не обратил на него ни малейшего внимания.
…Осмотревши все внутри базилики, государь раскланялся со всеми и уехал с посланником в его коляске. Когда он вышел из церкви, какой-то несчастный итальянец хотел подать ему просьбу, но бедняка удержали, несмотря на его сопротивление, и утащили куда-то; зато внизу лестницы, когда царь сел в коляску, двое других бедняков успели подать свои просьбы, которые он принял и передал посланнику.
Государь осматривал церковь в партикулярном сюртуке и, выходя, надел сероватый плащ.
Граф из церкви поехал к П. Н. Жеребцовой; зная ее участие в наших пенсионерах, он рассказал ей о своей встрече с государем. От нее же узнал, что государь был у папы в полной казацкой форме и в ленте, и когда входил в комнату, в которой должно было происходить их свидание, то папа вышел из своего кабинета, и они сошлись посередине комнаты; государь подошел к папе, чтобы поцеловать его руку, но тот не допустил, — они обнялись и поцеловались. Папа спросил государя через переводчика, что, вероятно, он устал от дороги? Государь отвечал:
754
Киль был лишен места начальника пенсионеров и вскоре уехал из Рима. Секретарь его забрал у банкира семьдесят тысяч казенных денег да всю серебряную посуду своего дяди и бежал неизвестно куда, — полагали, что в Америку; его нигде не отыскали. (
756
Бутенев Аполлинарий Петрович (1787–1866) — дипломат, посол в Константинополе в 1830–1842 и 1856–1858 гг., посланник в Риме с 1843 г.
757
Петр Георгиевич, принц Ольденбургский (1812–1881) — сын великой княгини Екатерины Павловны. Сенатор, председатель Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета.
758
Имеется в виду г. Монреале на Сицилии, известный ценными произведениями искусства, хранящимися в основном в соборе и бенедиктинском монастыре.