«Само собой разумеется, что при той необыкновенно отчетливой и резкой обособленности, какая существует между русскими и иноземцами в Московской Руси, о законодательной регламентации подданства в московскую эпоху не может быть и речи. Напрасно бы мы стали искать в положительном праве XVI или XVII веков каких-либо норм, определяющих категорически и точно, кто именно является подданным и кто иноземцем. Таких норм нет, их не может быть, ибо самое отношение подданства имеет в рассматриваемую эпоху бытовой, а не юридический характер...». «Натурализация праву Московской эпохи совершенно неизвестна. Как некогда в Византии, и в Москве принятие православия является для иностранца единственным средством вступления в русское подданство. Принадлежность к русской церкви отождествляется с принадлежностью к русскому государству»[117]. Вот почему Спафарий как православный не считается иноземцем.
«В понятии московских людей быть подданным — значит быть православным; стать подданным — значит креститься в православную христианскую веру.
Дети, рожденные на территории Московского государства от иноземцев, остаются иноземцами до тех пор, пока они не примут православия. Место рождения никакого значения не имеет»[118].
В том, что Избрант Идес, не изменив ни подданства, ни веры, ездил посланником царя в чужую страну, не было ничего исключительного. Таких примеров много. Иногда такие посланцы исполняли за границей отдельные поручения, для которых они были особенно пригодны. Петр Марселис, которого в 1643 г. царь Михаил Федорович послал в качестве русского дипломатического представителя в Данию с поручением посватать датского королевича Вольдемара дочери царя Ирине, вернулся в Москву уже в качестве датского уполномоченного, оставаясь русским, т. е. привез вместе с рекредитивом на свое русское посольство датские верительные грамоты. Марселис был, таким образом, как и другие дипломаты того времени, посредником, уполномоченным обеих сторон. Царь платил ему деньгами и промышленными привилегиями, датский король пожаловал ему дворянство[119] Английский купец Джон Мерик играл роль посредника при заключении Столбовского мира. В 1668 г. голландский купец Томас Келерман был отправлен послом в Венгрию главным образом по вопросу о совместной борьбе с турками. Когда в 1672 г. турки разбили польское войско, взяли Каменец-Подольск и под угрозой оказался Киев, за границу было отправлено несколько посольств, из которых самое ответственное — в Бранденбург, Саксонию, к римскому императору, в Венецию и к папе в Рим — было поручено соотечественнику Патрика Гордона и такому же, как он, католику — Павлу Менезию[120]. Не менял ни подданства, ни религии швейцарец Лефорт, что не мешало ему быть «великим послом» в 1697 — 1698 гг. и русским генерал-адмиралом.
Так же было в то время и в других государствах.
В Пруссии тоже «мало обращали внимания, были ли первые постоянные дипломатические представители пруссаками, и лишь воздерживались от аккредитования в иностранные дворы лиц, являвшихся подданными этих государств... Лишь в 1746 г. был издан в Пруссии указ, что посланниками могли быть только пруссаки»[121].
Не многое изменилось и в дальнейшие годы царствования Петра. С 1705 г. комиссаром и корреспондентом Петра Великого при русском дворе в Берлине, а с 1706 — 1707 гг. чрезвычайным посланником был немец Альберт фон дер Лит[122]. Российским посланником в Бухару в 1718 г. был отправлен итальянец Флорио Беневени, в 1707 г. русским посланником в Вене был барон Урбах. До этого времени он долгое время был датским посланником при венском дворе[123].
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Записки Идеса переведены с первого голландского издания 1704 г., а записки Бранда — с первого немецкого издания 1698 г. В сочинениях Избранта Идеса и Адама Бранда немало опечаток и искажений главным образом в именах собственных и географических названиях, а зачастую и просто явных нелепостей, которые переводчик счел возможным не воспроизводить в настоящем издании. Достаточно упомянуть, что у Избранта на протяжении всей главы VIII Иркутск именуется Якутском, Цзичжоу — Ксиксу и т. п. Эти искажения возникли в одних случаях по вине авторов, в других — из-за небрежных или невежественных переписчиков, типографов, редакторов. Так, там, где автор писал о реке в пустынном районе Монголии «fischreich» (богатая рыбой), по вине типографов появилось слово «schiffreich» (судоходная).
117
В. М. Гессен,
118
Дм. Цветаев,
119
См.: Е. Amburger,
120
См.: Brueckner,
121
J. Krusche,
122
Krauske,