Легко себе вообразить, в каком мы были восторге, когда брата воротился из крепости: мы не помнили себя от радости. По той же, вероятно, причине и г. квартальный надзиратель позабыл возвратить брату деньги, полученные им от него в самые грустные минуты; он, конечно, не хотел напоминать ему прошлого горя.
Недели через две или три, брат мой письменно просил Кречетова о возвращении своих денег; но так как расписки в получении их квартальный не давал, то, конечно, и не считал себя обязанным возвращать их. Когда же отец наш написал ему, что будет жаловаться обер-полицмейстеру, то отец Кречетова пришел к нашему отцу и умолял пощадить его сына, не срамить его перед начальством, и что он сам, наконец, даст честное слово заплатить вместо своего сына всю сумму сполна. Отец мой не жаловался, а отец Кречетова не возвратил денег. Благородный же сын его получил, года через два, чин высокоблагородия и был долгое время частным приставом в нашей части.
В том же 1822 г. И. А. Катенин был выслан из Петербурга; и вот что вызвало на него эту опалу, знаменитая трагическая актриса того времени, Катерина Семеновна Семенова, вторично вступя на сцену, долго не хотела удостоить моего брата чести играть с нею и вообще отзывалась о нем с пренебрежением. Все трагедии она играла тогда с Брянским. Главная причина ее нерасположения к моему брату была, во первых, его дружба с Александрой Михайловной Колосовой — ее соперницей по театру[13]; а во вторых, будучи сама прежде ученицею кн. Шаховского, она принадлежала к его партии и крепко не жаловала Катенина на его злой язык и строгую критику. В первый раз она начала играть с моим братом в трагедии «Поликсена», соч. Озерова[14], 18-го сентября (А. М. Колосова тогда отошла от театра и была в Париже). Семенова играла Гекубу, брат — Пирра, а роль Поликсены занимала молодая воспитанница театрального училища Азаревичева, ученица Семеновой. Эта шестнадцатилетняя девушка не имела никаких средств — ни внешних, ни внутренних — для сильных трагических ролей и, разумеется, была очень слаба и неудовлетворительна (впоследствии она перешла на роли служанок). Семенова, по окончании трагедии, при вызове собственно ее, вывела вместе с собою и свою ученицу. Такая закулисная протекция показалась многим неуместна, потому что этой воспитанницы никто не думал вызывать. Надо заметить, что вызовы тогда имели важное значение и считались большою наградою артистам. Раздалось шиканье. Катенин сидел в первом ряду кресел, и так как он имел в то время значительный авторитет в кругу истых театралов[15], так, вероятно, был главным тут зачинщиком; он закричал:
— Семенову одну!
Гордая Семенова, не привыкшая к такого рода протестам, возмутилась этой демонстрацией и на другой же день формально пожаловалась гр. Милорадовичу, который, в своей неограниченной власти, запретил Катенину посещать театры. Понятно, что такое лишение сильно раздражило страстного любителя театрального искусства; он не скрывал своего негодования и не стеснялся в своих резких отзывах на счет губернаторской власти, что, вероятно, не могло не дойти до графа.
Но этим дело еще не кончилось. Покойный государь Александр Павлович был тогда в отсутствии, кажется, за границей. Прошло месяца полтора после этого рокового спектакля и в продолжении этого времени гр. Милорадович, по всем вероятиям, донес Государю о поступке Катенина; может быть, даже увеличил его вину.
Как бы то ни было, только в одно «прекрасное утро» (и именно 7-го ноября) я пришел к Катенину часов в 11 и просил прослушать меня в какой-то новой роли; он занялся со мною, — вдруг входит слуга и докладывает, что приехал полицмейстер Чихачев. Катенин очень удивился.
— Что что за посещение? Что ему от меня надобно? — сказал Катенин, велел его пригласить в гостиную и вышел к нему.
Я остался один в кабинете и вскоре услыхал оттуда довольно крупный разговор; хотя слов я не мог расслышать, но по тону Катенина ясно было, что с ним творится что-то недоброе. Чрез несколько минут он вернулся в кабинет с воспаленным лицом и в сильном раздражении.
— Ну, поздравь меня, Петруша: меня высылают из Петербурга!
— За что?
— Не знаю.
— Когда же?
— Сию минуту; мне не дают даже законных 24-х часов; Чихачеву приказал граф Милорадович теперь же вывезти меня за заставу: он там ждет; я сейчас должен дать ему форменную подписку — не въезжать в обе столицы.
Говоря это, он сед к письменному столу.
— Прощай, — сказал он, поцеловав меня; — кланяйся брату и всем своим.
13
Несогласие и даже вражда артистов, занимающих одинаковое амплуа, дело обыкновенное в закулисном мире на всех возможных театрах. Но, несколько лет спустя, когда Александра Михайловна вышла замуж за моего брата, обе эти артистки не только сблизились между собою, но искренно смеялись над прежней своей враждой.
14
Это была последняя его трагедия, за которую он не получил от театральной дирекции никакого вознаграждения; эта несправедливость не только имела сильное влияние на его уже слабое тогда здоровье, но, может быть, послужила одной из причин трагической его кончины. Подробности об этой злополучной трагедии рассказаны в прекрасной статье князя П. А. Вяземского в «Русском Архиве» 1869 г., стр. 2032. Первое представление «Поликсены» было в 1809 г. 14-го мая. Тогда роль Поликсены играла Семенова, а Гекубы — моя матушка.
15
Нынче о театралах драматических представлений что-то не слышно, но если бы даже они и скрывались где-нибудь, то, не в обиду будь им сказано, мудрено бы им было потягаться в понимании и оценке драматического искусства, с теми судьями, которых мне зачастую случалось видеть в нашем театре. Я как теперь вижу в первых рядах кресел: Ив. Анд. Крылова, Грибоедова, Пушкина, Жуковского, кн. Вяземского, Оленина, Гнедича, кн. Шаховского и друг.