– Ну, хватит. Поговорим о деле. Как же быть с курицей?
– Плати! Лучшая моя несушка, каждый день неслась. Отдашь мне за нее пару мотыг и три веретена.
– Да ты, мамаша, посмотри на меня: я же не тку, не пашу – откуда у меня мотыги и веретена? И денег с собой нет – только лепешки, зато из белой муки, сейчас достану и отдам тебе за курицу. А еще дам в придачу пять луковиц и сладкого перцу. Ну, как?.. – И он потянулся одной рукой к сумке с лепешками, а другую протянул за курицей.
Увидав лепешки, старуха согласилась на обмен, но потребовала целых пятнадцать штук. После продолжительного торга сошлись на десяти. Условились, что он пришлет недостающие лепешки не позднее завтрашнего полудня, а в залог оставит стрелу, которой подстрелил курицу. Облегченно вздохнув, И положил курицу в сумку, вскочил в седло и пустился в обратный путь. Хотелось есть, но на душе было радостно: больше года не пробовали они куриного бульона!
Когда И миновал лес, день клонился к вечеру; стрелок заторопился и принялся нахлестывать коня. Но конь устал – и к знакомому гаоляновому полю они подъехали уже в сумерках. Стрелок заметил, как вдали мелькнула чья-то тень – и в тот же миг в него полетела стрела.
Выхватив на ходу лук, он мгновенно заложил ответную стрелу, спустил тетиву и тут же услышал звон: рассыпав искры, стрелы ударились наконечниками, изогнулись углом вверх и, перевернувшись в воздухе, упали наземь. Едва успела столкнуться первая пара, как навстречу друг другу понеслись новые стрелы и сшиблись со звоном на полдороге. Каждый выпустил подобным образом по девять стрел – и у охотника не осталось ни одной. Но он уже узнал в своем противнике Фэн Мэна: тот стоял, полный самодовольства, и последней стрелой метил ему прямо в горло.
«Ха-ха, я-то думал, что он давно на море отправился рыбку ловить, а он, оказывается, здесь, да еще вон чем занимается; то-то старуха столько про него болтала…» – мелькнуло в голове у И.
В тот же миг лук Фэн Мэна, напрягшись, округлился, как полная луна, и стрела, с быстротой метеора, свистя, понеслась к горлу охотника. Но, видно, Фэн Мэн чуть ошибся в расчете – и стрела угодила охотнику в рот. Запрокинувшись, И, со стрелой во рту, свалился с коня. Конь сразу замер на месте.
Решив, что И убит, Фэн Мэн осторожно подкрался к нему, желая до дна испить победную чашу – полюбоваться лицом мертвеца.
Вдруг И открыл глаза и сел.
– А зря ты ко мне столько ходил, – рассмеялся он, выплюнув стрелу, – неужели не слыхал, как я умею откусывать наконечники[262]? Нехорошо, дружище. Не стоит заниматься такими штучками. Краденым приемом не убьешь того, у кого украл, – пока сам не наловчишься, толку не будет.
– У кого берешь – на том и проверяй… – еле слышно пробормотал «победитель».
Охотник расхохотался и встал.
– Все классиков цитируешь! Можешь этим старух морочить, а меня-то зачем же? Ведь я только охочусь, а не разбойничаю, как ты, на дорогах… – Заглянув в сумку и убедившись, что курица не пострадала при падении, он сел на коня и поскакал домой.
– …пробил твой последний час!.. – донеслось ему вслед.
«Вот не думал, что из него получится такой оболтус. Ведь молодой еще – а как лается! Не удивительно, что совсем задурил старуху». И стрелок сокрушенно покачал головой.
Он еще не проехал до конца гаоляновое поле, а уже стемнело; на темно-синем небе показался Юпитер, на западе необычно ярко сверкала Венера. Конь из последних сил тащился по меже, неясно белевшей во мраке. К счастью, над краем неба поднялась луна, ее серебристый свет становился все ярче.
«Вот дьявольщина! – подумал И, услыхав урчание в животе, и заерзал в седле. – Так стараешься доехать побыстрее, а тут, как нарочно, неприятности, только время зря теряешь!» И, чтоб поторопить коня, он поддал ему пятками под брюхо, но конь, вильнув задом, продолжал трусить мелкой рысцой.
«Чанъэ, конечно, уже сердится, что я сегодня так поздно, – размышлял И. – Даже не представляю, с какой миной она меня встретит. К счастью, есть курица, – может, это ее порадует. А я скажу: дорогая, чтобы ее раздобыть, мне пришлось проехать двести ли. Или нет, нехорошо – слишком уж смахивает на похвальбу».
Увидев впереди огни, стрелок приободрился и перестал раздумывать. А конь, не дожидаясь плети, сам пустился галопом. Полная снежно-белая луна освещала дорогу, прохладный ветер обдувал лицо – даже с крупной охоты не возвращался стрелок с такой радостью.
Конь сам остановился у мусорной кучи. С первого взгляда И почуял неладное: в доме явно что-то стряслось. Встречать его вышел один Чжао Фу.
262
Описание такого необычного способа Лу Синь взял из цитируемого в энциклопедии «Тайпин юйлань» (X в.), но не дошедшего до нас в полном виде раздела книги «Ле-цзы».