Повелитель судеб (улыбаясь). А ты по-прежнему действовать не умеешь, зато говорить мастер и отдаешь предпочтение людям перед богами… Ну ладно, ради тебя попробую.
Повелитель судеб указывает хлыстом в бурьян, где лежит череп, и исчезает. Из травы вылетает огонь, а вслед за ним – воскрешенный, совершенно голый. Это высокий, крепкий человек лет тридцати, с красным лицом, по виду крестьянин. Придя в себя, воскресший протирает кулаками глаза и замечает Чжуан-цзы.
Крестьянин. Ты кто?
Философ. Я? (С улыбкой подходит к нему и рассматривает.) Расскажи лучше, что с тобой стряслось?
Крестьянин. Ох, заспался я. А ты что тут делаешь? (Оглядывается по сторонам и начинает кричать.) Ой, где мой узел и зонтик? (Смотрит на себя.) Ой-ой, где моя одежда? (Стыдливо садится на корточки.)
Философ. Успокойся, ничего страшного с тобой не приключилось, наоборот, ты только что воскрес. Твои вещи, наверное, давно уже сгнили, а может, их кто-нибудь унес.
Крестьянин. Ты что болтаешь?
Философ. Скажи-ка лучше, как тебя звать и откуда ты родом.
Крестьянин. Кличут меня Ян Большой, а родом я из Деревни семьи Ян.
Философ. Как ты сюда попал и зачем?
Крестьянин. К родичам пошел, да по дороге заснул ненароком. (Снова волнуется.) Ну, а где моя одежда, узел и зонтик?
Философ. Ты не волнуйся, будь спокойнее… Скажи мне, из какой ты эпохи?
Крестьянин (удивленно). Чего? Что значит «из какой эпохи»?.. Где моя одежда?
Философ. Ну и глуп же ты, да и эгоист закоренелый, – думаешь только о своих пожитках! При чем тут одежда! Я еще не знаю, что ты за человек, поэтому и спросил первым делом, из какой ты эпохи. Ах, ты не понимаешь… Тогда (думает) скажи мне: во время твоей жизни в деревне случались какие-нибудь события?
Крестьянин. События? Случались. Вот вчера Вторая невестка повздорила с Седьмой бабушкой.
Философ. Не очень-то крупное событие.
Крестьянин. Не очень?.. Ну еще Яна Третьего объявили почтительным сыном.
Философ. Вот это действительно событие, но все же недостаточно крупное, чтобы определить эпоху… (Подумав.) А не было ли такого, из-за чего бы шум поднялся?
Крестьянин. Шум… (Думает.) Как же, было! Месяца три-четыре назад, когда начали строить Башню оленя, потребовались детские души[307], вот тогда и поднялся страшный шум: даже курицы разлетелись и собаки убежали, а люди просто с ног сбились, чтобы найти ладанки для своих детей…
Философ (пораженный). Когда, говоришь, начали строить Башню оленя?
Крестьянин. Я же сказал, что с тех пор месяца три или четыре прошло.
Философ. Выходит, ты умер при царе Чжоусине, то есть больше пяти веков назад?! Это просто невероятно!
Крестьянин (слегка разозлившись). Мы видимся с тобой в первый раз, господин, так что нечего шутки шутить. Я просто вздремнул здесь, а не помер бог знает когда. Дело у меня серьезное, я иду к родичам. Отдавай скорее мою одежду, узел и зонтик. Некогда мне с тобой зубы скалить.
Философ. Погоди, не спеши, дай подумать немного. Как же ты все-таки уснул?
Крестьянин. Как уснул? (Припоминает.) Утром пришел сюда, вдруг в голове зашумело, в глазах потемнело, и я заснул.
Философ. А больно было?
Крестьянин. Вроде бы нет.
Философ. Эге… (Задумывается.) Теперь я, кажется, понял. Итак, ты жил при царе Чжоусине из династии Шан, пришел сюда один и, наверное, наткнулся на разбойника, который сидел в засаде. Он ударил тебя сзади дубинкой, а потом ограбил дочиста… С тех пор прошло пятьсот с лишком лет. Сейчас у нас правит уже не царь Чжоусинь, а династия Чжоу. Так что одежда твоя давно истлела. Соображаешь?
Крестьянин (смотрит на философа вытаращенными глазами). Ничего не соображаю. Господин, ты не дури, отдай мне одежду, узел и зонтик. Дело у меня серьезное, к родичам спешу. Некогда мне с тобой шутить!
Философ. Да, ты неисправим в своей глупости…
Крестьянин. Кто это неисправим? Я проснулся, увидел тебя, а вещей моих нет. С кого мне еще требовать их, как не с тебя? (Встает.)
Философ (взволнованно). Послушай, что я тебе скажу: ты был обыкновенным черепом, который я заметил и пожалел, умолив Повелителя судеб оживить тебя. Но мне не нужно твоей благодарности, я просто прошу тебя понять, как могла сохраниться твоя одежда, если ты умер столько лет назад! Садись лучше, и поговорим о временах царя Чжоусиня…
Крестьянин. Врешь! В твою болтовню не поверит даже трехлетний ребенок, а мне уже тридцать три! (Надвигается на своего спасителя.) Ты…
Философ. Я действительно обладаю способностью воскрешать. Ты, должно быть, знаешь про Чжуан Чжоу из Циюаня[308].
307
…потребовались детские души… – Башня оленя была сооружена по приказу царя Чжоусиня и при ее закладке, в соответствии с древним обычаем, были принесены в жертву дети.
308
Циюань – название местности в древнем царстве Сун; в биографии Чжуан-цзы говорится, что он некоторое время занимал чиновничью должность в Циюане, около города Мэн (ныне уезд Шанцю провинции Хэнань).