1927–1928 годы становятся переломными в идейном становлении Лу Синя: в этот период он превращается в убежденного марксиста. В условиях гражданской войны между гоминьдановцами[5] и коммунистами беспартийный Лу Синь активно участвует в общественно-политической полемике и становится одним из наиболее громких и публичных голосов китайской пролетарской литературы. В условиях белого террора только авторитет и общественное влияние Лу Синя удерживали гоминьдановские власти от его ареста или уничтожения. Последние девять лет жизни Лу Синь провел в Шанхае. В 1930 году он стал одним из главных организаторов и руководителей Лиги левых писателей Китая. В эти годы он отдавал много времени изданию журналов, организации переводов (прежде всего русской и советской литературы), помощи молодым писателям и художникам.
В 1936 году выходит последний сборник художественной прозы Лу Синя «Старые легенды в новой редакции» – рассказы, в которых соединились китайские мифы и злободневная политическая сатира.
Ранняя смерть Лу Синя, он скончался в октябре 1936 года от туберкулеза, только укрепила признание его заслуг в китайском обществе. Проститься с ним пришли не только его соратники, но и высшие чины Гоминьдана, годовщины его смерти отмечались памятными мероприятиями, а в годы «культурной революции» творения Лу Синя были едва ли не единственными доступными для чтения литературными произведениями кроме стихов и статей председателя Мао. Подобная канонизация вряд ли понравилась бы самому Лу Синю, отличавшемуся большой независимостью и при жизни доставлявшему окружающим большие неудобства резкими суждениями, но роль классика он безусловно заслужил.
Удивительно, но и в новых рыночных условиях социализма с китайской спецификой наследие Лу Синя продолжает жить, и не только в сфере литературы. Имя писателя и его знаменитые персонажи превратились в популярные торговые марки – отели, рестораны, сигареты, семечки, пахучий соевый творог, освященные аурой несгибаемого Лу Синя, пользуются большой популярностью в Китае. Таким образом, сегодняшние китайцы имеют очень разностороннее представление о писателе и его творчестве.
В данную книгу вошли знаковые повести и рассказы Лу Синя из сборников «Клич», «Блуждания», «Дикие травы», «Старые легенды в новой редакции» в классических переводах выдающихся отечественных китаеведов В. В. Петрова, А. П. Рогачева, В. Н. Рогова, В. И. Семанова, В. Т. Сухорукова, С. Л. Тихвинского, О. Л. Фишман, а также новые переводы А. А. Родионова.
А. А. Родионов
Из сборника «Клич»
Предисловие к сборнику «Клич»
Воспоминания бывают радостные, бывают печальные. Стоит ли тянуть нить печальных воспоминаний? Без сожаления позабыл я многие мечты моей юности. Но забыть все – невозможно, и то, что мучительно врезалось в память, вошло в сборник «Клич».
Четыре с лишним года подряд я чуть ли не ежедневно ходил в ломбард и в аптеку. Не помню, сколько мне было лет, – в аптеке я едва доставал до прилавка, а до прилавка в ломбарде не мог дотянуться – он был раза в два выше меня. Осыпаемый насмешками и оскорблениями, я получал деньги за платья или драгоценности, затем шел за лекарствами для отца и возвращался домой, где меня ждало множество дел.
Лечил отца знаменитый врач, который выписывал какие-то диковинные лекарства. Найти, например, зимние корни камыша, трехлетнее растение, тронутое заморозками, спаренных сверчков, пиндиму[6] с плодами было очень нелегко. А отцу становилось все хуже, и он умер.
Я понял тогда, что лишь тот разглядел истинное лицо людей, кто, неожиданно разорившись, встретился с нуждой. Я мечтал бежать из родных мест, найти иные пути, иных людей, и стал собираться в N.[7], чтобы поступить там в училище К[8]. Мать раздобыла мне где-то восемь юаней[9] на дорогу, которые я мог тратить по собственному усмотрению. Она плакала, но не только потому, что расставалась с сыном. Вместо того чтобы готовиться к сдаче экзаменов[10], как было принято в то время, я, лишая себя будущего, собирался поступать в училище, где преподавание велось на иностранный манер. Таких, как я, встречали насмешками и укорами, им оставалось лишь продать душу заморскому дьяволу. Но я все равно отправился в N. поступать в училище, где узнал наконец о существовании физики, математики, географии, истории, рисования и гимнастики. Физиологию нам не преподавали, зато мы читали «Новый трактат о теле человека» и «Статьи по химии и гигиене»[11] в ксилографическом издании. Несколько позже, вспоминая диагнозы и рецепты китайских врачей, я понял, что все они обманщики, намеренные или невольные, и проникся сочувствием ко всем обманутым больным и их родственникам. Тогда же, из истории Японии, переведенной на китайский язык, я узнал, что реформы там были проведены[12] главным образом под влиянием западной медицины.
5
Гоминьдан – партия китайских националистов, находившаяся у власти в Китае в 1927–1949 годах.
6
Пиндиму – японская ардизия, низкорослый кустарник, листья которого использовались в китайской традиционной медицине как лекарственное средство. –
8
Училище К. – Цзяннаньское мореходное училище, в которое Лу Синь поступил по приезде в Нанкин.
10
Речь идет о государственных экзаменах, сдача которых в старом Китае давала право на занятие чиновничьей должности. Система экзаменов для поступающих на государственную службу сложилась в VII–VIII вв. и была отменена лишь в 1905 г.
11
«Новый трактат о теле человека» и «Статьи о химии и гигиене» – сочинения, переведенные на китайский язык с английского и изданные в середине XIX в. в Китае.
12
Лу Синь имеет в виду реформы, проведенные после реставрации Мэйдзи (1868) и ознаменовавшие переход Японии на путь капитлистического развития.