– И то верно, уж лучше позакрывать, – сочувственно поддакнула жена, продолжая клеить.
– Сюэр и нашу младшую отдавать в школу не стоит. «К чему девочкам учиться?» – говаривал, бывало, тесть – он был противник женского образования. И я еще на него нападал! Теперь сам вижу, что старик был прав. Подумать только: мало того, что бабы начали стадами разгуливать по улицам – уже на одно это смотреть тошно – они еще и стригутся! А всего противней стриженые студентки – по мне уж простительней быть солдатом или бандитом. От стриженых все и пошло вверх ногами, и нужны строжайшие меры…
– И то верно. Мало, что мужики на монахов стали похожи[193] – так нынче и бабы полезли в монашки.
– Сюэчэн!
Сюэчэн быстро вошел, держа в руках небольшую толстую книжку с золотым обрезом. Протянув ее отцу, он показал на раскрытую страницу:
– Вот здесь вроде похоже…
Сымин взял книгу – это был словарь. Но печать была слишком мелкой, а строчки горизонтальными. Он наморщил брови, подошел к окну и, щурясь, прочел вслух строчку, на которую указал Сюэчэн:
– «Название филантропического общества, основанного в XVIII веке». Нет, не то. А как это читается? – спросил он, показывая на стоящие впереди «чертовы» буквы.
– Отэфулосы (Oddfellows).
– Не то, не то, не то, совсем не то, – сказал Сымин, снова закипая. – Я же тебе говорю: это нехорошее слово, бранное слово, которым меня можно обругать. Понял? Иди ищи!
Но Сюэчэн смотрел на отца и не двигался с места.
– Как же он так вот, с бухты-барахты, решит тебе такую головоломку? Ты бы ему сперва объяснил толком, что и как, чтобы он знал, где искать, – сказала мать с легкой укоризной. Ей стало жаль сына.
– Это случилось в магазине Гуан Жуньсяна, на главной улице, когда я покупал мыло, – сказал Сымин. Он перевел дух и повернулся к жене. – Там было еще трое школьников – тоже что-то покупали. Может быть, я показался им слишком разборчивым. Перебрал подряд шесть-семь кусков – по четыре мао каждый – и ничего не взял. Потом посмотрел те, что по одному мао за штуку, – они оказались слишком плохого качества, вовсе без запаха. Тогда я решил взять что-нибудь по средней цене и выбрал это зеленое – за два мао четыре фэня. Приказчик все на меня кривился – видно, привык важничать и глаза задирать выше лба. А эти сопляки все чего-то перемигивались да пересмеивались и болтали на чертовом языке. Прежде чем платить, я хотел развернуть обертку – обертка-то не наша, как узнаешь, хороший товар или нет. Так этот хам не только не разрешил – еще и нагрубил. А сопляки поддакивали и перебрасывались шуточками. И вот тут-то самый из них младший сказал то самое слово, – при этом он смотрел на меня, – и все так и прыснули: ясно, это было какое-то ругательство.
И, повернувшись к Сюэчэну, он сказал:
– Искать надо в разделе бранных слов – только там!
Сюэчэн опять еле слышно сказал «хорошо» и смиренно удалился.
– А еще кричат о какой-то там «новой культуре», – продолжал Сымин, уставившись в потолок. – И так уже «окультурились» – дальше некуда! Ни в школах, ни в обществе не стало морали; если не примут спасительных мер – страна погибнет. Но представь, до чего же грустно было смотреть…
– На что? – равнодушно спросила жена.
– На почтительную дочь, – торжественно сказал Сымин и посмотрел на супругу. – Там, на улице, были две нищенки. Одна – девица лет восемнадцати, – по правде сказать, в ее возрасте неудобно просить милостыню, но она просит. И с ней старуха лет шестидесяти или семидесяти, седая и слепая. Они сидели под навесом возле мануфактурной лавки и просили подаяния. Все говорили, что эта девица – почтительная дочь, а старуха – ее бабушка. Стоит девушке что-нибудь выпросить – тут же отдаст бабке, а сама сидит голодная. Ну, и много ли ей подают – этой почтительной дочери? – Он впился в жену глазами, как бы желая вытянуть из нее ответ.
Но она не отвечала и тоже не сводила с него глаз – словно ждала, когда он все разъяснит сам.
– Увы, – ответил он наконец сам себе. – Я долго наблюдал и видел только, как кто-то подал ей медный грош. А остальные просто столпились вокруг – для них это было развлечение. А два каких-то лоботряса – те и вовсе распоясались. Один другому говорит: «А что, Афа, ты не гляди, что она такая замараха. Купить пару кусков мыла да всю ее как следует надраить и отмыть – будет девочка что надо!» Каково! Подумай только, что говорят!